РамСпас поиск. Возвращение

КРАСНОАРМЕЕЦ СУЧИЛИН. ЗАБОЛОТЬЕ

Красноармеец Сучилин Дмитрий Федорович, 22.10.1918 г.р. из с. Заболотье. Там же жила его ближайшая родственница Сучилина Наталия. В Книге памяти сведений о нем нет.

Служил в 3-м танковом полку 2-й танковой дивизии в Литве. Эта дивизия была первой, получвшей накануне войны 51 танк КВ.

О судьбе полка мы знаем от бывшего командира его 5-й танковой роты Д.И. Осадчего, впоследствии генерал-майора. С началом войны немецкие самолеты начали бомбить городки постоянной дислокации дивизии. Но бомбили они уже пустые казармы, т.к. с 18 июня дивизия находилась в лагерях. Только в полдень в батальонах объявили о начале войны. Около 16 часов командир 3-го танкового полка майор И. П. Рагочий поставил боевую задачу командирам батальонов и рот. Задачи заносились в блокноты, т.к. топокарт местности у командиров не было.

Немцы двигались от границы в направлении на Расейняй и полку была поставлена задача совершить марш в готовности вступить во встречный бой. В 17 ч 30 мин 22 июня колонна полка устремилась на запад. В голове колонны двигались тяжелые танки КВ 1-го батальона, остальные имели лишь устаревшие учебно-боевые машины БТ и Т-26.

Продвижению полка мешал сплошной поток беженцев, поэтому пришлось изменить маршрут и двигаться проселочными дорогами. При движении колонны было категорически запрещено использовать радиостанции. Потерь избежать не удалось. По техническим нормативам при движении нужно было обязательно каждые 2 часа менять воздушные фильтры двигателей танков КВ. Многие экипажи не имели такой возможности, поэтому часть танков отстали.

Задачу на марш полк выполнил и вышел к намеченному рубежу развертывания на подступах к Расейняю. На западном берегу реки Дубиса уже вел бой 2-й мотострелковый полк дивизии и танкисты майора Рагочий сразу же были брошены на ликвидацию прорвавшихся танков немцев.

23 июня совместно с 48-й и 125-й стрелковыми дивизиями 2-я танковая наносила контрудар по войскам группы армий «Север» в направлении Скаудвиле. Вернемся к рассказу Д.И. Осадчего. «На рубеже Дубисы в течение ночи наши части сдерживали яростный натиск фашистов. На рассвете мы переправились по мосту на западный берег реки. (…)

По условному сигналу машины развернулись в боевой порядок и устремились вперед. (…) Когда боевые порядки смешались, пришлось вести огонь с коротких остановок. Противник отвечал тем же, горели наши подбитые БТ и Т-26. Неуязвимыми оказались КВ с их мощной броневой защитой, от снарядов на броне оставались лишь вмятины. А ведь плотность танков была так велика, что практически любой выпущенный снаряд достигал цели. После полутора - двухчасового поединка враг, оставив на поле боя немало горящей техники, отступил».

Для немцев в этих боях встреча с тяжелыми советскими КВ оказалась очень неприятной неожиданностью. Выяснилось, что ни немецкие 37-мм противотанковые пушки, ни пушки немецких танков не способны нанести этим монстрам ущерба. Во встречном танковом сражении с 6-й танковой дивизией немцев наши танкисты нанесли ей большой урон, но к исходу 24 июня дивизия была окружена и осталась без запаса горючего и боеприпасов. Командованием было принято решение сформировать в частях ударные группы и самостоятельно пробиться к своим.

И снова Д.И. Осадчий: «На рассвете 25 июня по команде командира дивизии танки двинулись на восточную опушку леса, с ходу развернулись в боевой порядок. С обращенных к нам скатов небольшой возвышенности на удалении 300‑350 м орудия врага вели огонь прямой наводкой. Поливая противника огнем, танки смяли его орудия и пулеметные огневые точки, стремительно вырвались в открытое поле, заполненное вражескими танками и другой боевой техникой. Мы вступили в бой с явно превосходящими силами фашистов. По нашим машинам был открыт ураганный огонь из всех видов оружия. В этой обстановке следовало использовать главные достоинства танков: огонь и маневр. На максимальной скорости мы ворвались в боевые порядки врага. Под прицельным огнем одна за другой вспыхивали машины противника, но и гитлеровцы подбивали наши. Лавируя между горящей техникой, поражая фашистов огнем и гусеницами, наши машины прорвались на шоссейную дорогу.

Огонь врага усилился. В результате прямого попадания на моем танке были сбиты антенны и люк командирской башни с перископом, выбита шаровая установка с пулеметом. (…) Загорелись три танка роты, наступавшей вслед за нами. (…) Развивая максимальную скорость, наш танк вел непрерывный огонь из пушки и спаренного с ней пулемета. От вражеских снарядов вначале заклинилась башня, а несколькими минутами позже – пушка. Тем не менее, экипаж из боя не вышел. Лишенный средств управления, майор Рагочий помогал заряжающему. Когда снарядом крупного калибра пробило бортовую броню, он был убит, осколками ранило радиста и заряжающего, в башне вспыхнул пожар. Из пробитого бака вытекло горючее, взорвались запалы к гранатам Ф‑1. Охваченный пламенем танк, ведя огонь по противнику, продолжал двигаться, пока очередной снаряд не угодил в моторное отделение… С наганами в руках один за другим мы выбрались из горящей машины. (…)

Наш танк оказался единственным, прорвавшимся вглубь расположения противника. Там на «адском поле» откуда мы вырвались, продолжался неравный бой. Часы показывали 8.30. Шел четвертый день войны. От танковой роты, которая к началу войны насчитывала 57 человек, в том числе 16 офицеров, остались только трое». В этом бою погиб и командир дивизии генерал-майор Егор Николаевич Солянкин. Всего из окружения вышли около 400 человек и один танк БТ-7.

После сражения немцы рапортовали об уничтожении или захвате более 200 танков, в том числе 29 КВ. Они установили, что многие советские КВ не стреляли не потому, что израсходовали боеприпасы. Они не имели прицелов на пушках, а их командиры получили приказ громить врага, давя немецкие танки и пехоту гусеницами.

16 июля погибшая 2-я танковая дивизия была официально расформирована.

После войны американцы поручили группе немецких пленных написать серию докладов по опыту боевых действий против Красной Армией. Один из таких докладов увековечил в военной истории подвиг экипажа танка КВ 2-й танковой дивизии в районе северо-восточнее Расейняй.

«Один из КВ сумел перекрыть маршрут снабжения немецких войск в районе северного плацдарма. Он блокировал его несколько дней. Сначала он сжег колонну грузовиков с боеприпасами и продовольствием. Подобраться к этому монстру было невозможно - дороги проходили среди болот. Передовые немецкие части лишились снабжения. Тяжелораненые не могли эвакуироваться в тыл и умирали. Попытка уничтожить танк 50-мм противотанковой батареей с расстояния 500 м окончилась тяжелыми потерями личного состава и орудий. КВ остался невредимым, несмотря, как выяснилось впоследствии, на 14 прямых попаданий - но они оставили лишь синие пятна на его броне. Была подтянута 88-мм зенитка, танк позволил ей встать на позицию в 700 м, а затем расстрелял, прежде чем расчет смог произвести хотя бы один выстрел. Ночью были посланы минеры. Они заложили взрывчатку под гусеницы КВ. Заряды взорвались как положено, однако смогли лишь вырвать несколько кусков из траков. Танк остался мобильным и продолжал блокировать маршрут снабжения. В первые дни экипаж танка снабжался припасами окруженцами и местными жителями, но потом вокруг танка была установлена блокада. Однако даже эта изоляция не заставила танкистов покинуть позицию. В итоге немцы применили хитрость. 50 немецких танков стали обстреливать КВ с трех направлений, чтобы отвлечь его внимание. В это время 88-м зенитка была скрытно установлена в тылу КВ. Она 12 раз попала в танк, и три снаряда пробили броню, уничтожив его».

Имена всех тех героев не установлены и сейчас. Их было шестеро, двое из них офицеры.

Те же бойцы и командиры полка, кому так и не удалось пробиться из окружения к своим или погибли, или были взяты в плен. 1 июля у п. Расейняй был пленен и красноармеец Дмитрий Сучилин.

30 сентября он поступил в лагерь военнопленных шталаг-IA, который находился в Штаблаке близ Прейсиш-Эйлау (где-то до 1950-х нередко писалось и как Прейсиш-Айлау),  Восточная Пруссия.

По документам, количество умерших в шталаге- IA приблизительно равнялось четырём сотням польских, итальянских и французских военнопленных, пяти сотням бельгийцев и нескольким десяткам тысяч русских. Поляков, французов, бельгийцев хоронили в отдельных могилах, наших - закапывали во рвах. До сих пор многие из них так и числятся пропавшими без вести.

Но Дмитрий Сучилин по прибытии в лагерь сразу же был направлен в рабочую команду в г. Тильзит (сейчас г. Советск Калининградской обл.). В карте пленного, видимо позже, дописан и номер команды 5/216. Но по некоторым сведениям эта команда относилась к г. Шлоссберг, сейчас Добровольск Краснознаменского района Калининградской области.

Умер Сучилин 23 января 1943 скорее всего в рабочей команде. Причина смерти – несчастный случай со смертельным исходом. Место захоронения не указано.

Вместе с тем в Книге памяти Калининградской области, том 19, он числится умершим в шталаге-IB «Хоенштайн» (сейчас г. Ольштынек, Польша) и увековечен в п. Липки Озерского района Калининградской обл. Почему? Не знаю, т.к. никаких сведений о пребывании Сучилина в шталаге-IB в его карте пленного нет, а это основной документ, который передавался вместе с пленным при его перемещении в другие лагеря и все перемещения в ней фиксировались. Это ошибка. Да и «увековечен» вовсе не значит «захоронен».

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.