РамСпас поиск. Возвращение

ПОГОСТЫ У ПОГОСТЬЯ

В 1942г. войсками Ленинградского и Волховского фронтов была предпринята попытка деблокирования осажденного Ленинграда. Планировалось окружить и уничтожить группировку немцев, занимавших оборону по р.Волхов и выходом на Ленинград отрезать и уничтожить группировку, примыкающую к Ладожскому озеру.

С севера от ст. Погостье волховскую группировку немцев должна была отрезать 54 армия, с юга от Мясного Бора – 2 ударная армия. Место встречи – ст. Любань, поэтому и операция называлась Любанской. К сожалению, для наших войск операция стала великой бойней, в которой сгинули и раменцы.

ПОГИБЛИ У ст. ПОГОСТЬЕ:

Сержант Алексеев Петр Михайлович, шофер 2-го танкового батальона 124-й отдельной танковой бригады. 1918 г.р., с.Ульянино Бронницкого р-на. Призван в 1941г. Бронницким РВК. Погиб в бою 20 февраля 1942г. Похоронен в районе ст.Погостье Ленинградской обл.

Мать, Ирина Леонтьевна, жила в Ульянино.

В составе 124-й бригады было 2 батальона танков КВ-1. Командиром 2-го батальона, где служил Алексеев, был майор Пайкин, комиссаром – ст. политрук Романовский.

16 февраля 1942 года бригада атаковала немецкие позиции за деревней Погостье. Танки бригады прорвали оборону и ворвались в немецкий лесной лагерь, в котором были построены большие блиндажи на 20-30 человек каждый, где и укрылась пехота немцев. Танкисты проутюжили 17 из них, похоронив там немало немецких солдат и офицеров.

17 и 18 февраля бригада ведёт бои под Виняголово, а с 20 по 22 февраля наступает в направлении развилки дорог в 2 км западнее деревни Шалы. Там Алексеев и погиб. Это в 3-5 км от Погостья, где-то там и покоятся его останки.

В списках увековеченных на мемориале «Новая Малукса», куда перезахоранивали в т.ч. павших у Погостья и Шалы, его нет.

Старшина Вялов Василий Александрович, командир взвода 486-го стрелкового полка 177-й стрелковой дивизии. 1909 г.р., д.Обухово Раменского р-на Московской обл. Призван в 1941г. Раменским РВК. Числится погибшим в бою 25 января 1941г. и похороненным в 0,5 км севернее ст. Погостье Ленинградской обл. Увековечен на мемориале «Новая Малукса» как погибший у Погостья.

11 декабря 1942г. приказ о его исключении из списков Красной Армии как погибшего был отменен, т.к. по сведениям Московского облвоенкомата старшина Вялов был жив и продолжал службу в армии. Это могло случиться, если раненый старшина был подобран на поле боя бойцами (например, похоронной командой) другой дивизии и отправлен в госпиталь через свой медсанбат. Из госпиталя извещение в его часть не дошло или не было отправлено, а сам он после выписки мог попасть в другую часть. Скорее всего, родные похоронку получили, а потом получили от него письмо, о чем сообщили в военкомат. Надеюсь, что он вернулся домой живым.

Жена, Арина Петровна, жила в д.Обухово.

Красноармеец Горчилин Виктор Михайлович, телефонист 706-го артиллерийского полка 177-й стрелковой дивизии. 1923 г.р., д.Плетениха Раменского р-на Московской обл. Призван в 1941г. Раменским РВК.

Был ранен и 20 марта 1942г. умер от ран. Похоронен у ст. Погостье. Увековечен на мемориале «Новая Малукса».

Мать, Пелагея Степановна, жила в д.Плетениха.

В январе 1942г. 177-я дивизия вошла в состав Волховского фронта и приняла участие в боях у ст. Погостье. Ценой значительных потерь она перерезала железную дорогу, овладела мостом и продвинулась на 2 км юго-западнее станции. Там была немцами остановлена и перешла к обороне. Местность на ее участке обороны была болотистой и лесисто-болотистой. Если рыть окопы, то даже в мороз они заливались водой. Но без укрытий никак. В результате боев практически весь лес был срезан снарядами и осколками и все наши передвижения были для немцев как на ладони, а это означало лишние потери. Пришлось насыпать примитивные окопы из снега и обливать их водой. Такими же ледяными брустверами окопы соединялись между собой. Можно только представить, как это могло защитить от пуль и от холода, но от наблюдения немцев все-таки укрылись и потери снизились. Только весной начали оборудовать ДЗОТы (дерево-земляные огневые точки) и двустенные заборы из бревен, которые засыпались торфом. Перед передним краем устанавливались проволочные заграждения и минные поля. При этом срубы ДЗОТов заготавливались в тылу и устанавливались ночью.

Штурмуя наши обледеневшие заборы, противник терял людей, но преодолеть их не мог. Артиллеристы 706 артполка оборудовали свои позиции как и пехота. В болотах строили заборы, там, где местность позволяла – зарывались в землю. Но вот в полную силу работать не могли. Боеприпасами артиллерия обеспечивалась никак, в связи с чем их расход строго регламентировался.

На этом рубеже красноармеец Горчилин и погиб. Была ли это немецкая пуля или осколок снаряда, мы уже, наверное, не узнаем никогда.

Но для нас важны не только сводки былых боев, но и то, как воевали, как выживали, какими были те солдаты и офицеры, которые навсегда остались в болотах у Погостья, Шалы, Смердыни, Малиновки. Рассказать об этом могут только те немногие выжившие. Они знают правду.

В 2008г. в издательстве Гос. Эрмитажа вышло 2-е издание воспоминаний о войне известного ученого-искусствоведа профессора Н.Н. Никулина. Всю войну он прошел простым солдатом, воевал у Погостья. Его воспоминания - это не просто литература, это свидетельство очевидца и участника. Свидетельство искреннее и жестокое. Они воевали где-то рядом, погибшие раменцы и Никулин, может кого-то из них он описывает в своих воспоминаниях:

«Трудно подходить с обычными мерками к событиям, которые тогда происходили… Чего стоил, например, переход через железнодорожное полотно под Погостьем в январе 1942 года! Этот участок простреливался и получил название «долина смерти». (Их много было, таких долин, и в других местах.) Ползем туда вдесятером, а обратно — вдвоем, и хорошо, если не раненые. Перебегаем по трупам, прячемся за трупы — будто так и надо. А завтра опять посылают туда же… А когда рядом рвет в клочья человека, окатывает тебя его кровью, развешивает на тебе его внутренности и мозг — этого достаточно в мирных условиях, чтобы спятить.

В армейской жизни под Погостьем сложился между тем своеобразный ритм. Ночью подходило пополнение: пятьсот — тысяча — две-три тысячи человек. То моряки, то маршевые роты из Сибири, то блокадники (их переправляли по замерзшему Ладожскому озеру). Утром, после редкой артподготовки, они шли в атаку и оставались лежать перед железнодорожной насыпью. Двигались в атаку черепашьим шагом, пробивая в глубоком снегу траншею, да и сил было мало, особенно у ленинградцев. Снег стоял выше пояса, убитые не падали, застревали в сугробах. Трупы засыпало свежим снежком, а на другой день была новая атака, новые трупы, и за зиму образовались наслоения мертвецов, которые только весною обнажились от снега, — скрюченные, перекореженные, разорванные, раздавленные тела. Целые штабеля.

Именно после Погостья … я почувствовал цену добра, справедливости, высокой морали, о которых раньше и не задумывался. Погостье, раздавившее и растлившее сильных, в чем-то укрепило меня — слабого, жалкого, беззащитного.

Атаки в Погостье продолжались своим чередом. Окрестный лес напоминал старую гребенку: неровно торчали острые зубья разбитых снарядами стволов. Свежий снег успевал за день почернеть от взрывов. А мы все атаковали, и с тем же успехом. Тыловики оделись в новенькие беленькие полушубки, снятые с сибиряков из пополнения, полегших, еще не достигнув передовой, от обстрела. Трофейные команды из старичков без устали ползали ночью по местам боев, подбирая оружие, которое кое-как чистили, чинили и отдавали вновь прибывшим. Все шло как по конвейеру.

Убитых стали собирать позже, когда стаял снег, стаскивали их в ямы и воронки, присыпая землей. Это не были похороны, это была «очистка местности от трупов». Мертвых немцев приказано было собирать в штабеля и сжигать.

Видел я здесь и другое: замерзшие тела убитых красноармейцев немцы втыкали в сугробы ногами вверх на перекрестках дорог в качестве указателей.

Весь январь и февраль дивизии топтались у железной дороги в районе Погостье — Шала. По меньшей мере три дивизии претендовали на то, что именно они взяли Погостье и перешли железнодорожное полотно. Так это и было, но все они были выбиты обратно, а потом вновь бросались в атаку. Правда, они сохранили лишь номера и командиров, а солдаты были другие, новые, из пополнений, и они шли в атаку по телам своих предшественников...

Немцы знали все о передвижениях наших войск, об их составе и численности. У них была отличная авиаразведка, радиоперехват и многое другое.

И все-таки Погостье взяли. Сперва станцию, потом деревню, вернее места, где все это когда-то было. Пришла дивизия вятских мужичков, низкорослых, кривоногих, жилистых, скуластых. «Эх, мать твою! Была не была!» — полезли они на немецкие дзоты, выкурили фрицев, все повзрывали и продвинулись метров на пятьсот. Как раз это и было нужно. По их телам в прорыв бросили стрелковый корпус, и пошло, и пошло дело…».