ГОРОХОВ ИЗ СЕМИВРАГОВ. КЕНИГСБРЮК - Мои статьи - Статьи по поиску участников ВОВ

Меню сайта

Категории раздела

Мои статьи [350]

Пропавшие [0]

Статьи о пропавших безвести

Лагеря [0]

информация о концлагерях

Воинские части [0]

Воинские части воевавшие во время ВОВ

Наш опрос

Статистика

Онлайн всего: 1

Гостей: 1

Пользователей: 0

Форма входа

Главная » Статьи » Мои статьи

ГОРОХОВ ИЗ СЕМИВРАГОВ. КЕНИГСБРЮК

РамСпас поиск. Возвращение

ГОРОХОВ ИЗ СЕМИВРАГОВ. КЕНИГСБРЮК

Из Книги памяти Московской обл., т.22-I:

В 1946г. в ходе подворового опроса заявление на розыск Василия Горохова подавала его жена, Дарья Степановна. В розыскном списке военкомата нет сведений, когда у нее прервалась письменная связь с мужем, и каким был его обратный адрес, поэтому место службы Горохова определить невозможно, но есть дата призыва в армию – 28.08.1941. С этого дня началась его военная судьба, которая для семьи закончилась заключением военкомата – «пропал без вести».

В послевоенное время в архивы были переданы документы на наших воинов, погибших в плену, но обрабатывали их не сразу, да и отношение к пленным было не лучшим. Наверное, кто-то из родственников и получил потом сообщение о судьбе своего близкого человека, но целенаправленно такая работа не проводилась, да и была ли она возможной при тех миллионах погибших и пропавших без вести!

Сейчас Центральным архивом Министерства оборона (г.Подольск) эти документы оцифрованы и доступны на сайте «ОБД Мемориал». Есть там и персональная карта военнопленного Горохова из Семиврагов – это основной документ, из которого можно узнать почти все о судьбе погибшего в плену. Вот только при самостоятельном поиске нужно очень внимательно изучать все записи в найденных документах. В «шапке» к карте пленного Горохова, например, указан его лагерь – шталаг IVB и можно предположить, что там он и похоронен, но детальное изучение записей дает совсем другой результат.

Чтобы быть последовательным, начну описание судьбы Горохова с его боевого пути. Часть, в которой он служил на момент пленения, указана в карте пленного – это 959-й стрелковый полк, а в плен попал 6.10.41 под Ельней, ранен при этом не был.

959-й стрелковый полк входил в состав 309-й стрелковой дивизии, сформированной в июле 41-го. Она была включена в состав 24-й армии Резервного фронта и в конце августа переброшена на фронт, где приняла участие в Ельнинской наступательной операции 30 августа – 6 сентября 41-го. Сомнительно, чтобы Горохов оказался в дивизии через 2 дня после призыва. Скорее всего, он прибыл с пополнением уже после этой операции, т.к. в ходе боев дивизия понесла значительные потери и на 20 сентября в ее составе из 11650 чел. в строю оставалось 6609 чел.

Во второй половине сентября дивизия вела небольшие наступательные бои и к концу месяца перешла к обороне на правом фланге 24-й армии по реке Устром, в 11 км северо-западнее Ельни.

Из доклада начальника политотдела 24-й армии К. Абрамова о боевых действиях 24-й армии в период 26.09 – 14.10.1941 г.: «…29-30 сентября противник подвез свою артиллерию на передний край обороны и 1 октября в 6 часов 30 минут начал внезапную, ожесточенную артподготовку по всему фронту 24 А, продолжавшуюся целые сутки с небольшими перерывами и захватившую тактическую глубину в 4-5 км. При этом артиллерия противника была подтянута к переднему краю настолько близко, что даже днем с нашей стороны были ясно видны вспышки от выстрелов орудий».

Основные бои развернулись на левом фланге 24-й армии, где возникла угроза выхода немецких войск в ее тылы. 2 октября 4-я армия немцев всей мощью обрушилась на 309-ю дивизию. Целых пять дней полки дивизии держали занимаемые рубежи. Причем 5 октября, в связи с переброской 9-й и 19-й дивизий на правый фланг, 309-я, 6-я и 103-я дивизии вынуждены были защищать и их участки. Пять дней в тех условиях – огромный срок. Немцы уже прорвали оборону на других участках фронта и двумя клиньями двигались к Вязьме, где они и соединились 7 октября. Образовался «вяземский котел».

Только получив приказ, в ночь на 7 октября остатки дивизии начали отход по дороге Дорогобуж – Семлево – Вязьма. В этот последний день беев, при оставлении позиций и попал в плен боец 959-го полка Василий Горохов. Дивизия же с тяжелейшими боями пробивалась из окружения. К своим вышли всего около 180 чел.

Путь попавших в плен был одинаковым для большинства из них – это первичный их сбор в сараях, коровниках, а то и в чистом поле, потом скорбные марши в немецкий тыл. Мелкие группы сливались и превращались в длинные колонны подавленных и растерянных людей. На этом этапе их учет практически не велся, поэтому погибшие на маршах останутся безвестными навсегда – ни имен, ни могил.

Бывшиий военнопленный Ю.В. Владимиров в своей книге «В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945» вспоминал: «…После того как мы пробыли в пути примерно час, один не пожилой еще пленный, шедший передо мной, не выдержал голода, жажды и тяжелых условий движения и скоропостижно скончался, упав под ноги товарищей. Его вынесли из колонны и положили на обочину шоссе. Через некоторое время двое других пленных сели посреди колонны совсем обессиленные. Они стали умолять конвоиров посадить их на повозку, на которой ехали раненые; конвоиры их просто застрелили. И так во время нашего двухдневного пути случилось еще два раза…».

Первым лагерем Горохова, где его поставили на учет и присвоили персональный номер пленного «135867», был лагерь военнопленных Stalag IVB Mühlberg (Мюльберг, Саксония, Германия). Там же на него была заведена персональная карта пленного.

Ю.В. Владимиров тоже был направлен в этот лагерь, поэтому его воспоминания – это то, что прошел и Горохов.

«…Вновь прибывших военнопленных, как правило, очень грязных, обросших, обессилевших, в изношенном обмундировании, завшивевших и больных, размещали в специальном блоке и держали там в течение недели. Выздоровевших, точнее выживших, направляли в душ и после обработки одежды и белья газом против вшей размещали в карантинном блоке на две или три недели.

Пленных селили по 150–200 человек в бараке. Полы в бараках были бетонные, окна с двойными решетками. В бараках не имелось ни нар, ни какой-либо мебели. Не было ни печей, ни другой системы отопления, ни уборной, ни умывальника с водопроводом. Люди принимали пищу расположившись на голом полу, спали ногами друг к другу. В течение дня, примерно до 20 часов, можно было пользоваться большой выгребной уборной и водопроводной водой в умывальнике рядом с тем же «туалетом».

Интересно описание Владимировым порядка регистрации пленных, которое в некоторой степени объясняет, почему встречаются карты пленных, где сведения не поддаются поиску:

«Когда пребывание пленных в карантинном блоке заканчивалось, их регистрировали, заводя на них личное дело. При этом … заполняли на немецком языке учетную карточку. В ней записывали: фамилию, имя и отчество, вероисповедание, дату и место рождения, имя матери, гражданство (национальность), семейное положение, место последнего жительства, фамилию, имя и адрес близкого человека – для разных сообщений, в частности о смерти. Отмечалось также состояние, в каком пленный доставлен в лагерь – здоровым, заболевшим или легкораненым, но способным работать. Указывалась гражданская специальность или профессия, род войск и номер войсковой части, в которых служил пленный, и военное звание. Записывали также рост, цвет волос и наличие особых примет. Кроме того, на карточке делали (внизу справа) чернильный отпечаток указательного пальца правой руки и приклеивали фотографию пленника размером 3×4 сантиметра.

Некоторые давали о себе вымышленные сведения, главным образом, потому, что боялись: вдруг о них узнают на родине и тогда могут сильно пострадать члены их семьи и близкие. Особенно это относилось к бывшим комиссарам и командирам войсковых подразделений. Они регистрировались под вымышленными фамилиями, с иными воинскими званиями (предпочитали называться рядовыми), указывали другое место рождения и проживания. А когда сообщали о своей гражданской специальности или профессии, то многие называли себя поварами или крестьянами, чтобы оказаться поближе к «сытой жизни» и не попасть на опасную работу близко к передовой линии фронта…».

Горохов прибыл в лагерь во второй половине октября, о чем косвенно свидетельствуют даты сделанных ему 21 октября прививок. В лагере он пробыл недолго и уже 29 октября был переведен в Stalag IVА Hohnstein (Хонштайн). В тот же день направлен в рабочую команду Наундорф, но, скорее всего, туда он был отправлен сразу, а в лагерь Хонштайн переведен формально.

Этот лагерь был базовым для нескольких сотен рабочих команд. Их точное число установить очень сложно, т.к. по мере необходимости они создавались, закрывались, создавались в новых местах. Упомянутый выше Владимиров, например, сначала работал в г.Каменц на сборке контейнеров для продуктов и медикаментов, которые немецкие летчики сбрасывали своим войскам, потом грузчиком на станции. Работали пленные в сельском хозяйстве, на строительстве и ремонте дорог, а когда союзники стали бомбить немецкие города – на расчистке завалов.

Сколько Горохов пробыл в Наундорфе, неизвестно, т.к. штамп о его переводе в рабочую команду Кёнигсбрюк есть, но без даты. Кёнигсбрюк расположен недалеко от Каменца, где работал Владимиров и где, судя по приставкам «Kamenz», было управление рабочими командами, в которых работал Горохов.

Он умер 31 января 1942 в «Arb.Kdo (Arbeitskommando) Kamenz Kunigsruck», т.е. не в лагере, а в рабочей команде. Никаких записей о пребывании его в лазарете и причине смерти нет. Это может быть и болезнь, и травма.

В 3 км севернее Кёнигсбрюка есть кладбище военнопленных Первой мировой войны. Там же, по некоторым сведениям, хоронили умерших в госпитале Шморкау военнопленных Второй мировой войны.

На северной окраине Шморкау есть еще одно захоронение, куда после войны были перезахоронены останки павших в окрестностях Шморкау, умерших в госпиталях или при исполнении служебных обязанностей воинов Красной Армии а также остарбайтеров из СССР. Их точное число неизвестно. Видимо, на одном из этих кладбищ похоронен и Василий Горохов.