КУЗНЕЦОВ ИЗ ЛУБНИНКИ. ПОГИБ В ТОРНЕ

Из Книги памяти погибших и пропавших без вести в Великой отечественной войне, т.7:

Кузнецов Дмитрий Никитович, род. 1917 в д.Лубнинка Раменского р-на Московской обл. Призван Московским ОВК. Красноармеец. Пропал без вести в октябре 1941».

В 1946г. заявление на розыск не вернувшегося с войны сына в Бронницкий РВК подавал его отец, Кузнецов Никита Никитович из д.Лубнинка на тот момент Бронницкого района. К сожалению, в списках этого военкомата нет граф о дате последнего письма и обратном адресе солдата, поэтому никаких зацепок о месте службы нет. Есть только сведения о призыве Перовским ГВК в 1941г. и заключение о признании Кузнецова пропавшим без вести в декабре 41-го.

Но в архиве документы о судьбе солдата все-таки есть. Он погиб в плену.

Из персональной карты пленного (персональный номер 11880) лагеря военнопленных Stalag 312 Торн: Кузнецов Дмитрий Никитович (Никитич), девичья фамилия матери - Фирсова. 12.11.1916 г.р., Лупнино Бронницкого р-на Московской обл. Рост 177 см., светловолосый. Солдат 1-го стрелкового полка. Пленен 11.10.1941 под Ельней, раненым не был. Ближайшая родственница (мать или жена, не указано) - Кузнецова Пелагея Васильевна, жила там же, в Лубнино.

На карте пленного есть пометка «FXIa» - это уточнение места, где Кузнецов содержался, т.е. форт №11. Торн – это город-крепость с целым рядом фортов, каждый со своим номером. Пленных содержали в некоторых из них, а также в построенных рядом бараках. Это были своего рода мини-лагеря, составляющие Stalag 312. По некоторым сведениям в форте XII, например, располагался лагерный лазарет. Видимо, Кузнецов был помещен в форт XIа, где «а» что-то уточняло – сектор, барак. Этот форт как раз и предназначался для приема советских военнопленных. 

Сам же Stalag 312 ко времени прибытия первых пленных не был оборудован, немцы успели лишь выселить с территории польских крестьян да огородить ее. Пленные сами копали землянки и обустраивались как могли. Вследствие антисанитарии, холода и голода начались эпидемии сыпного тифа и дизентерии. Ежедневно умирали по 100 — 200 человек, а всего погибли от 4 до 6 тысяч красноармейцев — половина лагеря. Люди съели всю траву с полей. Более 300 человек было расстреляно по подозрению в принадлежности к командному составу Красной Армии. Остальные были тщательно проверены зондеркомандой СД, в которую и были переданы все «подозрительные и неблагонадежные». Попавших под подозрение также уничтожили.

Основной лагерь размещался у д.Глинки на южной окраине Торна. В лагерь пленных везли в открытых вагонах для скота, платформах и теплушках. Вагоны заполняли настолько, что люди могли только стоять, причем если в закрытых вагонах они страдали от скученности и духоты, то в открытых от холода.

Ирэна Воcик, жившая неподалеку от лагеря вспоминала: «…Вскоре лагерь наполнился военнопленными. После школы можно было играть у колючей проволоки. …По воскресеньям Ирэна с братьями ходила в район Форта XI. Поблизости от него среди зарослей был укрыт маленький сублагерь, в котором были англичане. Они кидали детям через забор вещи, в частности душистое мыло (ценная вещь по сравнению с серым эрзац-мылом), чернослив, шоколад и различные фарфоровые сувениры из Торуня, которые пленные могли купить в лагерной столовой».

Однако эту поначалу идиллическую картину лагеря в глазах маленькой Ирэны стал затмевать ужасный вид гужевых повозок с высокими бортами, которых не тянули лошади, а толкали вперед люди – русские пленные. Повозки были наполнены голыми телами русских. В первой половине дня ехала одна, после полудня – другая повозка. Ирэна видела неоднократно, что некоторые руки, торчащие из них, еще шевелились…

Однажды мама Ирэны, стоя у забора, увидела как немецкий охранник подгонял штыком, прицепленным к винтовке, едва держащегося на ногах русского пленного. Не выдержав, она крикнула немцу, чтоб не подгонял пленного, потому что он болен. Тот ответил ей: «Захлопни пасть!», отвел пленного за дом и заколол штыком. Труп столкнул ногой в канаву.

В 1945 бывший узник лагеря Богданов А.И. посетил его и вспоминал: «Справа видим лагерь №11 (прим.: форт №11). Сейчас осталась одна колючая проволока вокруг и руины каменных бараков. Все сгорело. ...Здесь я ходил в баню - пригоняли из 14 лагеря. В этой бане работали англичане военнопленные. Здесь я впервые увидел английских людей. Этот лагерь славится тем, что была группа русских пленных из Кавказа - полицаев, которые имели метровые деревянные палки и занимались грабежами последних тряпок пленных. Вместе с немцами били до смерти пленных за мелкие проступки. Очень часто раздевали и выбрасывали на двор в ящик с трупами еще живых людей. Здесь ночью раздели двух товарищей, лежавших возле меня и куда-то угнали. ...Возле этого лагеря тюрьма - бункер в земле. 4 отделения. Там сидели русские, англичане и все остальные пленные...

Кругом цемент и железные двери. Все стены исписаны разными адресами тех, кто здесь сидел. ... Остались стены и труба барака №2, с которого был отправлен дальше в лагерь. После 10 ½ месяцев пребывания в лагерях до того истощали, что не могли влезать в барак - две ступени. Помогали друг другу. Здесь банда из полиции ограбили ночью двух моряков. ...Где была баня, сейчас идет проволочная стена. Англичане - работники бани. Встречали очень дружное отношение англичан и американцев к нам. Они ходили чистые, получали через Красный крест все продукты и одежду. Мы носили их обноски. Они делились с нами последним куском хлеба и папиросой».

Ни в какие рабочие команды Кузнецов не направлялся. Умер он 1 февраля 1942 в лагерном лазарете от сердечной недостаточности, по другой записи от туберкулеза. Просто организм 25-летнего мужчины от нечеловеческих условий уже не мог сопротивляться болезни. Сейчас в Торуне на ул. Гнедковской существует совместное захоронение советских военнопленных и воинов, павших в боях. Из 10519 захороненных известны имена только 77 человек. Есть действующий музей лагеря.

В карте пленного записано, что Кузнецов служил в 1-м стрелковом полку. Под Ельней в октябре 41-го полков с номером 1 не было. Вернее они были в составе дивизий народного ополчения (ДНО), но их нумерация изменилась с переформированием ополченцев в стрелковые дивизии: 1ДНО - 60сд, 4ДНО - 110сд, 5ДНО - 113сд, , 9ДНО - 139сд и 17ДНО - 17сд. Причем 110сд воевала в районе оз.Селигер, т.е. под Ельней были только 4 бывших ДНО, ранее имевшие в своем составе 1-е полки.

Попавшие в плен бывшие ополченцы очень часто местом службы называли именно ополченческие полки, поэтому можно утверждать, что Кузнецов служил в одной их четырех вышеперечисленных дивизий. А вот в какой? Все они вели бои в районе Ельни. Ближе всех 139-я, но практически у всех там плененных местом пленения стоит Ельня. Поэтому даже предположительно назвать дивизию достаточно сложно, не имея других зацепок.

Ельня начала октября 41-го - это немецкая наступательная операция «Тайфун», последний решающий бросок на Москву. И бывшие ополченческие дивизии сыграли в этом сражении немалую роль. Да, в основном они погибли, но когда судьбу Москвы решали даже часы, погибая они держали немцев сутки-двое, потом их остатки продолжали сопротивляться, пытаясь пробиться к своим из образовавшегося «вяземского котла», куда попали четыре наши армии.

Путь на Москву был свободен, но немцы сами увязли в этом котле. Если представить оборону как плотину, то окружив наши армии, немцы фактически вырвали кусок этой плотины и их поток должен был свести все, что осталось на пути к столице. Но не сдавшиеся окруженные войска продолжали препятствовать формированию этого потока. Даже не в переносном, а прямом смысле, они грудью продолжали защищать Москву. Мощного потока у немцев не получилось. Неделя им потребовалась на то, чтобы этот прорыв очистить от русских. Но эта неделя и позволила из выходящих из котла.

Первоначально ополченческие дивизии рассматривались как последний щит на ближних рубежах Москвы, но погибать за Москву им пришлось под Вязьмой. Как же так получилось, что к 3 октября 41-го немцы были на подступах к столице, а ополченцы остались последним ее резервом?

После поражения Германии в Первой мировой войне, она создавала армию заново, а страны Европы, включая СССР, во многом мыслили старыми стереотипами и вкладывали огромные деньги в строительство «линий» Мажино, Маннергейма, Сталина, Молотова и других. Эти оборонительные монстры инженерной мысли практически никакой роли в защите стран так и не сыграли и были прорваны все. Впрочем, как и немецкие - линия Зигфрида, Атлантический вал и другие в конце войны.

Немцы же, восстанавливая армию, исходили из новых возможностей по огневой мощи и мобильности войск. Их основной стратегией стали наступление, глубинные, охватывающие значительные территории сходящиеся удары танков и мотопехоты при мощной поддержке авиации. Они не планировали рыть свои окопы напротив линий обороны противника, а либо прорывали ее в нескольких местах, либо вообще обходили. Главное – движение вперед. Страны захватывались в сроки от одного дня до полутора месяцев.

К сожалению, и наша оборона строилась на базе укрепрайонов, объединенных в линии обороны на протяжении всей западной границы. Вот только уже практически построенная на старой границе линия Сталина (это термин западной прессы, который прижился) в 1939г. была законсервирована. После присоединения Прибалтики, западных областей Украины, Белоруссии и Бессарабии начала строиться линия Молотова по новой границе. Никакой роли в сдерживании немцев эти линии не сыграли.

Немцы же следовали опробованной и отработанной до мелочей тактике. Из Директивы командования группы армий «Б» по стратегическому развертыванию «Барбаросса» (план войны с СССР) от 13 февраля 1941 г. «...Операции должны вестись так, чтобы масса русских армий, находящаяся в Западной России была уничтожена путем глубокого вклинения танковых частей, и чтобы был предотвращен отход боеспособных частей вглубь русской территории...».

 Так и было. На московском направлении  - Белостокский и Минский котлы, Смоленский мешок. Это колоссальные потери людей и техники, промышленности, сельского хозяйства. По меркам Европы, страна должна была неминуемо пасть, капитулировать. Но, к удивлению немцев, окруженные не капитулировали, а яростно сопротивлялись. А избежавшие окружения, измотанные отходом и боями остатки наших дивизий разворачивались, контратаковали, цеплялись за каждый рубеж и не собирались сдаваться. Не было ни одного гарнизона, который рассматривал бы условия капитуляции. Ни одного! Начиная с Брестской крепости.

На мой взгляд, именно в те месяцы были совершены самые яркие подвиги. Не «на миру», где и «смерть красна», а в одиночестве, малыми группами, зная, что все погибнут, что армии катятся к Москве и не зная, каким будет конец этой войны. Их утюжили гусеницами, засыпали бомбами, а они, оглушенные, израненные, выползали из завалов с «коктейлями Молотова» и швыряли их на уходящие танки. Они бросались под эти танки со связками гранат. 

Окруженных, голодных, обессиленных, без патронов их убивали, отлавливали и брали в плен. Но они уже сделали то, что не смог сделать никто в Европе. Задерживая немцев на минуту, на час, на день, они приближали их к зимней войне, к которой уже не были готовы сами немцы. Не зима с русскими морозами погубили немцев под Москвой, а те, кто от самой границы держал их, сколько мог, и в эту зиму привел.

Последним котлом перед Москвой стал Вяземский, в который с 2-3 по 7 октября 41-го попали по некоторым данным до 600 тыс. человек. Путь на Москву был открыт, но некому было по этому пути идти. Немцы сами завязли вокруг этого котла – он не сдавался! А те, кто из котла вырвался, подавленные, разбитые, снова рыли окопы и вставали насмерть.

Немногие из вставших насмерть под Москвой дожили до победы. Но то, что они сделали – это и есть подвиг. И смерть в плену как расплата за верность Отечеству – тоже подвиг.

Ищите своих близких!

Использованы материалы:

http://www.obd-memorial.ru/html/index.html

http://podvignaroda.mil.ru/?#tab=navHome

https://pamyat-naroda.ru/heroes/

http://peopleandwar.ru/forum/viewtopic.php?t=3140&start=30

http://www.sgvavia.ru/forum/721-71-47#526329