МАРТЫНОВЫ ИЗ КОШЕРОВО И БИСЕРОВО

Из Книги памяти Московской обл., т.22:

В 1946г. при массовом сборе сведений о тех, кто с войны не вернулся, но родственники о их судьбе сведений не имеют, в списки на розыск были включены оба Ивана.

Ивана из Кошерово искала мать, Мартынова П., отчество неразборчиво - или «С», или «Е». С ее слов, сын ушел на войну 24.06.1941, а последнее письмо от него было получено в июле 41-го, обратный адрес не указан. На листе общая запись: «Полагать пропавшими без вести» без даты. К сожалению, отсутствие обратного адреса не позволяет по номеру полевой почты определить, из какой части Иван это письмо отправил.

По второму Ивану есть вопрос, т.к. в архиве нет ни одного человека из Захарихи с фамилией Мартынов. Но есть Мартынов Иван Алексеевич, 1913 г.р. из Бисерово. Возможно, это один человек. Тогда же, в 1946-м было два заявления на его розыск.

Отец Ивана, Алексей Дмитриевич из Бисерово, сообщил, что сын родился в Бисерово в 1913г. и был призван Виноградовским РВК 26.11.41. Последнее письмо от него было получено 9.05.42, обратный адрес отец не помнил. По заключению РВК Мартынова признали пропавшим без вести в мае 1945, что странно, т.к. если бы Иван довоевал до 45-го, то были бы и другие письма, а по существующей тогда практике, если никакие документы не находились, к дате последнего письма прибавляли 3 месяца, и с этого дня считали пропавшим без вести.

Второй запрос был подан в Москворецкий РВК г.Москвы женой Ивана Мартынова, Клавдией Васильевной, которая жила в Москве, Большая Полянка, д.30, кв.32.Вот она местом рождения мужа указала д.Захариха. Дата призыва такая же как у отца - 26.11.41, но военкомат призыва - Раменский. Последнее письмо от мужа, как и отец, она получила 9.05.42, видно солдат в один день написал письма обоим. Хотя нельзя исключить, что получил его кто-то один, а второй просто знал об этом. Причем, жена указала обратный адрес - ппс 2501 МСПБ, 1 рота. Москворецким РВК Мартынов был признан пропавшим без вести в июле 1942. 25 марта 1947 официальное извещение об этом было вручено жене. 

В отметке о вручении записано: Мартынова Клавдия Васильевна, 1914 г.р., паспорт №581129 выдан 1 ОМ г.Москвы. Работает, дочь Людмила 1940 г.р. Такое официальное извещение давало право на получение пособия, и каким бы оно ни было, для жены погибшего солдата с маленьким ребенком оно было не лишним.

Теперь известен фронтовой адрес Мартынова «ппс 2501 МСПБ». Такая полевая почтовая станция (ппс) была закреплена за 38-й отдельной танковой бригадой. В ее составе был моторизованный стрелково-пулеметный батальон, сокращенно МСПБ, в 1-й роте которого и воевал Иван Мартынов.

Судьба бригады объясняет, почему полученное в мае 42-го письмо стало последним. Это месяц гибели бригады во втором сражении за Харьков.

В январе 42-го войска Юго-Западного фронта провели успешное наступление в районе Изюма, в результате которого был создан Барвенковский выступ на западном берегу Северского Донца глубиной до 100км., что давало потенциальную возможность подготовить наступление на Харьков.

Наступление началось 12 мая и вначале развивалось успешно. За неделю наши войска прорвались южнее Харькова на фронте 60км и на такую же глубину. Немцы с ликвидацией прорыва не торопились и у нашего командования возникла иллюзия, что им просто нечем это сделать. Немцы же последовательно и скрытно наращивали мощный кулак южнее Барвенковского выступа. Им было выгодно, чтобы как можно больше советских войск втянулись в оперативный мешок. Эта тактика успешно работала с первых дней войны - сходящимися мощными ударами окружить, расчленить и уничтожить.

Внезапно для наших войск 17 мая немцы перешли в наступление, нанося удар под основание Барвенковского выступа. Вот как об этом в Журнале боевых действий Южного фронта: «Около 5.00 17.5.43 противник перешел в наступление. ...Наступлению предшествовала исключительно сильная авиационная и минометно-артиллерийская подготовка, начавшаяся в 4.00 и продолжавшаяся до 5.00. Самолеты противника группами по 20 и более непрерывно бомбили передний край обороны, огневые позиции артиллерии, штабы и узлы связи. Одновременно авиация противника подвергла сильной бомбардировке переправы через р.Сев.Донец в районах Изюм, Богородичное.

С 5.00 последовала атака танков и пехоты на машинах, сопровождавшихся бомбардировщиками. Танки общим количеством до 150 шт. на каждом направлении были построены в 2-3 эшелона. За танками двигалась пехота на машинах, вслед за подвижными группами наступала пехота, частично усиленная небольшими группами танков.

Обходя опорные пункты и заграждения, подвижные группы массой прорвали оборону и выходили на фланги и тылы боевых порядков обороны. К 100.00 после упорного боя фронт обороны 9 армии на направлении главного удара противника был прорван».

Не ожидая этого, наше командование не предусмотрело достаточной защищенности основания выступа и поздно отреагировало на изменение обстановки. Только вечером 19 мая, когда стало ясно, что имеющиеся войска не смогут сдержать немецкий удар был отдан приказ прекратить наступление на Харьков, но было поздно. 23 мая пройдя вдоль Донца немецкие клинья соединилась у Балаклеи. В окружении оказались наступавшие на Харьков наши 6-я и 57-я армии. 38-я танковая бригада была в их числе.

Она была сформирована в период с 15 февраля по 12 апреля 1942 г. и дислоцировалась в районе Дзержинск. После сформирования 15 апреля 1942 г. передислоцирована в район Изюма, т.е. к началу наступления на Харьков участия в боях она не принимала и была хорошо укомплектована. На ее вооружении были 16 легких танков Т-60 и 30 английских танков «Матильда МК-2».

Согласно записи в Журнале боевых действий Южного фронта 19.05.42 57-я армия передана в состав Юго-Западного фронта, и в ее составе была 38-я танковая бригада. 21.05.42 она должна была занять позиции в районе Ново-Пригожая, Федоровка и далее наступать южнее Барвенково в направлении на Викнино.

Что же произошло с бригадой в окружении? То же, что и с другими частями и в этом, и в предыдущих котлах. Части не имели достоверной информации не только об общей ситуации, но даже о соседях. Если одна часть стойко держит оборону, а вторая отступила, то тем самым она оставляет незащищенными фланги и тылы этой стойкой части и немцы просто разбивают ее с тыла. Это и есть понятие «порвать фронт». Каждая часть начинает защищать себя сама. Где-то остатки частей группируются вокруг крепких командиров, где-то дробятся вклинивающимися ударами немцев, и просто уничтожаются. Нет возможности пополнить боезапас, некем восполнить потери, тает запас продовольствия. Для танкистов основной проблемой становится заправка горючим. Сливали с подбитых танков, искали где могли. Горючего нет - танк выводился из строя, а экипаж становился пехотой.

38-я танковая бригада в том котле просто сгинула без следа. Вот документ из архива, датированный 4 июня 1942: «Начальнику штаба 57 Армии. Доношу, приказом №003 от 3.6.42 57 Армии было приказано кавкорпусу принять меры по розыску людей и матчасти 38 танковой бригады. Мною были приняты меры, был выслан средний командир на автомашине для выполнения задачи. В районе Рядковские пески, Карачев, лес ю.зап. Рядковские пески, Несподиваны не обнаружено ни подразделений, ни одиночек 38 танковой бригады. Начальник штаба 2 кав. корпуса майор Беседин».

Уже к вечеру 29 мая бои на правом берегу Северского Донца прекратились, сохранились лишь отдельные очаги сопротивления, т.е. к этому времени те, кто смог прорваться, прорвались, а остальные были или убиты, или пленены. Приказ на поиск 38-й танковой бригады мог означать только одно - среди вышедших к своим никого из бригады не было, может только кто-то приставший к другой части, но и их, скорее всего, были единицы. Штатная численность бригады к началу боев - 1095 человек. Практически все были или пленены, или убиты. 24 июня 1942 г. на основании Директивы ГШКА № 987868 38-я танковая бригада расформирована как погибшая. Только не стоит путать ее с 38-й гвардейской танковой бригадой - это разные части.

Иван Мартынов попал в плен. На военнопленных при регистрации в стационарном лагере заводили персональную карту пленного (КП1) и присваивали индивидуальный номер. Карта сопровождала его по всем лагерям, куда его переводили в плену, о чем делалась запись в соответствующем разделе. На одно перемещение оформляли так называемые «зеленые карточки», по которым контролировали убытие из одного лагеря и прибытие в другой. Они не позволяют проследить всю судьбу пленного, т.к. для этого нужно иметь все зеленые карточки на его перемещения.

На Ивана Мартынова КП1 нет, есть только две зеленые карточки. В одной (видимо, она была первой) такие сведения о нем: Мартынов Иван, персональный номер «166921», 8.12.1913 г.рождения, Московская обл., Виноградовский р-н, дер. Бисерово. Сержант 38 танковой бригады, пленен 26.05.42 под Харьковом. Отец - Алексей, девичья фамилия матери - Галанина. Жили в Бисерово. 14.08.1942 из лагеря военнопленных Stalag IVB направлен в Stalag IVF Hartmannsdorf, куда поступил не позже 9.09.42. 

Номером IV обозначались лагеря 4-го военного округа рейха «Дрезден». 

Без персональной карты пленного невозможно установить, в какие рабочие команды в этом лагере Мартынов направлялся, но есть еще одна зеленая карточка о его переводе в Stalag VIIIF(318) и последующем направлении в одну из рабочих команд (не указано в какую) угольных шахт вермахта.

Шталаг 318 ,это шахтерский лагерь военнопленных, в него в основном попадали те, кто планировался для работ в шахтах. Лагерь находился практически в центре Верхнесилезского промышленного района. Именно здесь, в одном из крупнейших промышленном районов Западной Европы, было расположено индустриальное сердце Польши, которое в то время вынуждено было работать на «тысячелетний» гитлеровский рейх. Здесь расположены значительные запасы угля, а на севере Силезской возвышенности имеются крупные залежи железной руды. В этом районе насчитывалось несколько сот промышленных предприятий, в том числе и военных – авиационные, танковые, автомобильные и другие заводы.

На работы посылались команды в г. Катовицы в шахты «Макс», в шахты «Кенигслаурахютте», в шахты «Негвилевундшгрубе», в шахты в г. Гинденбург, в шахты в Войтенгрубе и в другие города Верхней Силезии: округа Нейсе, Оппельн, Фалькенберг, Нойштадт, Лиопшиц, Ратиор, Коузель. Рабочие команды посылались на цементный завод в г. Оппельн, на заводы фирмы «Фарбениндустри» в г. Нейдебрюк, в Нойштадт для фирмы «Эхнер и К0». В шахты посылались команды по 400-600 человек, на фабрики и заводы – по 90-100 человек. Если бы была КП1, там была бы записана конкретная рабочая команда, куда был направлен Иван Мартынов, но ее нет.

Жизнь рабочих команд в шахтах шла по строго заведённому распорядку. Рано утром их будили, вели на завтрак, который состоял из какой-нибудь баланды. Затем они получали инвентарь и шли на работы. Пленных загоняли в клетку, спускали по стволу в шахту и только вечером, уже в темноте поднимали с глубины.

В зеленой карточке нет записи о смерти Мартынова, она должна была быть в его персональной карте. Но раз после войны его подавали в розыск, значит, из плена он не вернулся. Рабочий ресурс советского военнопленного на тяжёлых производствах позволял продержаться пять – максимум шесть месяцев. Единицы выдерживали этот режим дольше. Те, кто не в состоянии были больше работать, отсылались обратно в лагерь и к ним относились как к отработанному материалу. Все, кто работал на угольных шахтах, умирали от туберкулеза или травм. Если умирали в рабочей команде, то там же на специально отведенных участках местных кладбищ и хоронили. Поэтому можно только предположить, что Иван Мартынов из Бисерово не пропал без вести, а умер или в шталаге 318, или в одной из шахтерских рабочих команд.

Иван Мартынов из Кошерово тоже попал в плен. Его первичным стационарным лагерем был Stalag XD Витцендорф (Wiеtzendorf) 10-го военного округа рейха «Гамбург». Сведения из персональной карты пленного: Мартынов Иван Алексеевич, 30.01.1905 г.рождения, д.Кошерово Московской обл. Девичья фамилия матери «Proskowja Kusnurowa». Солдат стрелкового полка №1, пленен 14.07.41 под Себежем. Рост 173 см, светловолосый. Ближайшие родственники: Алексей Мартынов (отец), ст. Гжель Ленинской ж.д. Московской обл. Возможно, ст. Гжель в довоенные годы была ближайшей к Кошерово.

Стрелковый полк с номером 1 был в составе 99-й стрелковой дивизии, но в июле 41-го под Себежем она не воевала, поэтому об обстоятельствах, при которых под Себежем боец мог попасть в плен, можно судить по общей обстановке.

14 июля 41-го под Себежем попал в плен Николай Ушаков из Станового. Воевал он в 21-м механизированном корпусе. Немцы рвались на Ленинград, и в июле 41-го их направлением главного удара стал стратегический узел Себежский укрепрайон. Основной ударной силой была 3-я моторизованная дивизия СС «Тотенкопф» («Мертвая голова») — элита элит Третьего рейха. Рост бойцов не ниже 180 см, железное здоровье, характер нордический и стойкий. В атаку на «недочеловеков» ходили в полный рост, пленных не брали. Наши солдаты не были элитой, но в стойкости немцам не уступали. На том и держались. Как воевал 21-й мехкорпус, лучше всего расскажет Доклад командира 21-го механизированного корпуса Героя Советского Союза генерала Лелюшенко командующему 27-й армией о состоянии корпуса на 23 июля 1941г.:

«...Корпус, именуемый 21-м механизированным корпусом, практически дерется как мотострелковое соединение, по своему числу не соответствующее даже мотострелковой дивизии. ...Испытывая крайний недостаток в артиллерии, станковых и ручных пулеметах, автоматических винтовках и минометах, средствах связи всех видов (имеющихся средств связи недостаточно даже для организации управления огнем артиллерии), при значительном некомплекте в командном и политическом составе, неукомплектованности штабов, корпус продолжает драться, не снижая своего боевого духа, но долго так протянуть не сможет из-за отсутствия пополнения как людьми, так и материальной частью, в то время как кадры его несут значительные потери.

...Оставленные мною в районах зимних квартир невооруженные бойцы в настоящий момент передвигаются в направлении Осташков, испытывая крайние трудности как в питании, так и в обучении; ни 22-я армия, ни другие снабженческие органы не хотят снабжать второй эшелон корпуса, считая его чужим, в то же время принимают самые решительные меры к растаскиванию его кадров и материальной части, лишая меня перспективы когда-либо сформироваться в механизированный корпус».

Вот так и воевали. Танкисты без танков, а полки, по составу равные неполным батальонам, а то и ротам. Возможно, воюя в этом корпусе в один день с Ушаковым попал в плен и Иван Мартынов.

Обратной стороны персональной карты пленного в открытом доступе нет, возможно, там просто нет никаких записей. Но если бы были записи о времени проведения прививок, то по ним можно было бы судить о времени поступления Мартынова в лагерь. Но их нет, как нет записей о направлении в рабочие команды. Видимо, из лагеря его никуда не отправляли.

Зима 1941-42 гг стала самым тяжелым временем для выживания пленных, т.к. лагеря не были готовы к приему такого количества людей, бараков не было, полная антисанитария и, как следствие, начались эпидемии, которые некоторые лагеря выкосили почти полностью.

Вот отрывки из дневника и писем солдата охранного батальона Х.Д.Мейера, который с января 1942 года служил в Витцендорфе: «20.1.1942. Заразный лагерь Витцендорф... В лагере военнопленных в настоящее время размещены только 5000 русских. Лагерь и охранный батальон из-за сыпного тифа заблокированы.

21.1.1942. Лагерь военнопленных находится в 1 км от села. Он еще не закончен. Прошлым летом русские жили в землянках. Они содрали и съели кору со всех деревьев. До сегодняшнего дня от сыпного тифа умерли 12000, в январе пока 1800. Сейчас в день умирает около 100 пленных, сегодня умерли 94».

В карте пленного Мартынова есть запись о смерти 31.12.41, но это дата условна, т.к. есть еще штамп «Während Quarantänezeit unbekannt verstorben», что значит «Умер во время карантина в неустановленное время». Суть в том, что когда в лагерях начались эпидемии и они  стали закрываться на карантины, немцы вообще перестали в них появляться и военнопленные со своими болезнями были предоставлены сами себе и врачам, или санитарам из их же числа, не имеющих никаких лекарств.

С осени 1941 г. до весны 1943 г. в лагере Витцендорф-Остерхайде (шталаг XD 310) погибли примерно 16000 советских военнопленных. Их хоронили на ближайшем кладбище военнопленных в братских могилах - рвах. Это кладбище расположено по южному краю полигона Мунстер (Munster), около 75 км севернее Ганновера, Нижняя Саксония.

Вот такой была судьба двух раменцев, полных тезок.

Ищите своих близких!

Горбачев Александр Васильевич.

Использованы материалы:

http://www.obd-memorial.ru/html/index.html

http://podvignaroda.mil.ru/?#tab=navHome

https://pamyat-naroda.ru/heroes/

http://www.tankfront.ru/ussr/tbr/tbr038.html