РамСпас поиск. Возвращение.

МАСЮКОВЩИНА. ОБРЕЧЕННЫЕ НА СМЕРТЬ

Так уж получается, что часто следы пропавших без вести солдат обнаруживаются среди умерших в плену. Это и не удивительно. Большинство из них попали в плен в первые месяцы войны. Окружение, неразбериха. Кто мог рассказать об оставшемся в окружении или раненом на поле боя солдате? Только те, кто были рядом, но и они, как правило, разделяли его судьбу. Либо такая же безвестная смерть, либо плен. И это было началом смерти. Для кого-то в течение часов, для кого-то дней, месяцев, лет. Мучительной смерти. Искупающей все грехи, если они и были. Здесь речь не о предателях, а руки поднявших от отчаяния, бессилия и безысходности.

Взятые в плен в одиночку или небольшими группами конвоировались в полковые (если были) и дивизионные сборные пункты. Держали наших солдат в любых подсобных помещениях, подвалах, сараях, конюшнях. В них размещали от десятков до сотен человек. Иногда до нескольких тысяч. Попавшие в плен, особенно в первые месяцы войны, были подавлены и растеряны. Охрана была минимальной. Бежать? Но куда?

Далее пленных собирали в колонны, которые направлялись на корпусные и армейские сборные пункты, где собиралось до нескольких десятков тысяч пленных. И это превращалось в ад.

Не стану цитировать безымянные источники. Вот выдержки из двухтомного исследования известного историка Арона Ильича Шнеера «Плен» (Израиль, 2003), посвященного трагедии советских военнопленных 1941—1945.

Взятых в районе Могилева в июле 1941 г. около 50 тыс. советских военнопленных просто согнали на берег Днепра. Охраняли их усиленные патрули и стоявшие через каждые 15–20 м пулеметы. Пленные были предоставлены сами себе, никакой медицинской помощи, никакого питания в течение недели (съели всю траву, жарили лягушек), люди теряли от голода сознание, зрение. Только на восьмой день началось формирование этапов в лагеря военнопленных.

Посмотрите на фото такого сборного пункта. Это не вымысел. Это правда.

Из армейских сборных пунктов военнопленных отправляли во фронтовые дулаги – пересыльные лагеря, а затем в шталаги – стационарные лагеря для военнопленных на оккупированной территории СССР, Польши и Германии.

Дорогу в лагерь или пересылку из одного лагеря в другой называли «дорогой смерти». Колонны военнопленных преодолевали этапы протяженностью от 200 до 500 км, проходя по 25 – 40 км в день. Ослабевших, падающих пристреливали конвоиры. Они называли эти расстрелы «выстрелами облегчения».

Одно из самых массовых убийств советских военнопленных во время этапа произошло 17–18 октября 1941 г. на участке дороги Ярцево – Смоленск. Немецкие конвоиры без всякого повода расстреливали, сжигали военнопленных, загоняя их в стоявшие у дороги разбитые советские танки, которые поливались горючим. Пытавшихся выскочить из горящих танков тут же добивали выстрелом в голову. Ряды и фланги колонны «равнялись» автоматными и пулеметными очередями. Немецкие танки давили их гусеницами. На повороте с автомагистрали Москва – Минск на Смоленск скопилось несколько больших колонн пленных, по которым немцы открыли огонь из винтовок и автоматов. Когда уцелевшие двинулись по шоссе на Смоленск, то «идти по нему 12 км было невозможно, не спотыкаясь на каждом шагу о трупы. Немцы, якобы, не могли справиться с таким количеством пленных и чтобы с ними не возиться, получили инструкцию перебить часть пленных…».

Положение военнопленных, которых транспортировали по железной дороге, было ничуть не лучше. Железнодорожный обходчик С.Ю.Орбидан в 1944 г. рассказал советским следственным органам, что в начале июля 1941 г. на разъезд «214 километр» (Даугавпилс, Латвия) прибыл первый эшелон с советскими военнопленными. Второй эшелон прибыл в середине июля. Вагоны были закрыты наглухо. Когда открыли вагоны, военнопленные жадно глотали воздух открытыми ртами. Многие, выйдя из вагонов, падали от истощения. Тех, кто не мог идти, немцы расстреливали тут же у будки обходчика. Из каждого эшелона «выбрасывали по 400–500 трупов. Пленные рассказывали, что они по 6–8 суток не получали в дороге ни пищи, ни воды» .

Другой очевидец Н.А.Антонов вспоминал: «В 1941 г., примерно в ноябре-декабре, на станцию Даугавпилс–1 прибыл эшелон в составе 45–50 вагонов с советскими военнопленными. Все вагоны были наглухо закрыты. Эшелон простоял на станции более суток. Немец, проходя вдоль эшелона, постукивал палкой по вагонам. Если из вагона раздавались голоса и шум, немец следовал дальше, если из вагона никто не отвечал, и была тишина, он открывал дверь. Я лично убедился, что во всем вагоне не осталось ни одного в живых. Немец закрывал вагон и шел дальше. Несколько вагонов из этого эшелона были заполнены замерзшими и умершими от голода».

Таких свидетельств много. Очень много.

Даже руководитель Абвера адмирал Канарис, возражал против такого обращения с пленными, утверждая, что в результате «воля к сопротивлению Красной Армии будет чрезвычайно усиливаться», на что начальник штаба верховного главнокомандования Вермахта Кейтель ответил: «…Здесь речь идет об уничтожении целого мировоззрения, поэтому я одобряю эти мероприятия и покрываю их».

Наши земляки, пройдя эти мытарства до шталага 352 дошли. А сколько не дошли и их судьба так и не будет установлена никогда?!

О шталаге 352 не так много сведений. Известно, что размещался он под Минском у деревни Масюковщина в бывшем военном городке кавалерийского полка Красной Армии. На небольшой территории городка в деревянных бараках и бывших конюшнях содержались десятки тысяч военнопленных. Что можно сказать о их существовании? Можно говорить холод, голод, болезни, но это только слова. Сознание отказывается принимать то, что происходило в реальности с реальными людьми, в т.ч. раменчанами, которых кто-то провожал, кто-то ждал, чьи внуки и правнуки и сейчас живут на раменской земле, куда немцев так и не пустили. Им нужно знать какой ценой их предки заплатили за Победу.

Вернемся к архивным документам. Докладная записка министериального советника Дорша рейхслейтеру Розенбергу о лагере военнопленных гор. Минске от 10 июля 1941 г. «В лагере военнопленных в Минске, …находится приблизительно 100 тысяч военнопленных и 40 тысяч гражданских заключенных.

Заключенные ютятся на такой ограниченной территории, что едва могут шевелиться и вынуждены отправлять естественные потребности там, где стоят.

Этот лагерь охраняется командой кадровых солдат по количеству составляющих роту. Такая недостаточная охрана лагеря возможна только при условии применения самой жестокой силы.

Военнопленным, проблема питания которых с трудом разрешена, живущим по 6-7 дней без пищи, известно только одно стремление, вызванное зверским голодом, - достать что-либо съедобное.

Гражданские заключенные в возрасте от 15 до 50 лет … питаются, поскольку они из Минска, благодаря своим родственникам. … Ночью голодные пленные нападают на тех, кому приносят передачу, чтобы силой добыть себе кусок хлеба.

Единственным доступным средством недостаточной охраны, день и ночь стоящей на посту, является огнестрельное оружие, которое она беспощадно применяет».

Документы на пленных практически не сохранились. Случайно была обнаружена часть книг лагерного лазарета. То, что найдено по раменчанам приводим без щадящих сокращений.

Лапунов Владимир (отчество неизвестно), 29 лет, г. Раменское, умер 9.02.42 –  истощение.

Быков Василий Владимирович, 32 года, д. Софино, умер 28.01.42 – обморожение обеих стоп, дистрофия.

Вдовин Александр Михайлович, 26 лет, г. Раменское, умер 21-22.04.42 – обморожение пальцев обеих ног, дистрофия.

Заренков Николай Николаевич, 27 лет, д. Метлино, умер 13.05.42 – дистрофия.

Лопатников Виктор Митрофанович, 19 лет, д. Малышево, умер 13.05.42 – дистрофия.

Прусов Александр Сергеевич, 24 года, ст. Ильинская, умер 15.01.42 – сыпной тиф.

Смирнов Николай Михайлович, 37 лет, г. Раменское, умер 9.02.42 – понос 6-7 раз в сутки с примесью крови, отек ног и лица, истощение.

Сосенкин Петр Иванович, 28 лет, д. Карпово, умер 22.02.42 – дистрофия, энтероколит (одновременное воспаление тонкой и толстой кишок).

Тулецков Петр (отчество неизвестно), 44 года, с. Прудки, умер 1.02.43 – гастрит.

Хохлов Дмитрий Максимович, 43 года, г. Раменское, умер 15.05.42 – дистрофия.

Юсупов Минигазиз Юсупович, 39 лет, д. Новое Село, умер 28.04.42 – истощение.

Они ушли защитить Отечество и приняли мученическую смерть за нас.

Копии найденных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.

ПАМЯТНИКИ шталага 352 в Минске