РамСпас поиск. Возвращение

РАМЕНЦЫ 68 ГВ. АРТПОЛКА РГК

Из Книга памяти Московской обл., т.22-I,II:

В 1946г. заявление на розыск не вернувшегося с войны мужа подвала подавала Екатерина Владимировна Стрельникова из д. 2-е Жилино Жилинского с/с. 

Она указала, что ее муж, Кузнецов Николай Петрович, родился в 1918г. в «г.Гжатск Смоленской обл, д.Логачиха», призван в ноябре 1939г. Последнее письмо от него было получено в августе 1941г. и служил он в 168-м гв. КАП. Не знаю, делал ли военкомат запросы о судьбе солдата, и какие ответы были получены, но Николай Кузнецов был официально признан пропавшим без вести в октябре 1941.

КАП – это корпусной артиллерийский полк. С номером 168 такой полк был, и его полное наименование в 1941г. – гаубичный артиллерийский полк. Но жена записала «гв.», гвардейский. Может она ошиблась в названии полка? Нет, ошиблась в номере.

Из донесения о безвозвратных потерях 68-го гвардейского тяжелого артиллерийского полка Резерва Верховного Главного Командования (РВГК): Кузнецов Николай Петрович, красноармеец, шофер, 1918 г.р., уроженец д.Логачиха Гжатского р-на Западной (прим.: сейчас Смоленская) обл., призванный Раменским РВК Московской обл. убит при обстреле 17.05.1942г. Похоронен на поле боя. Его жена, Кузнецова Екатерина Федоровна, жила по адресу: «г.Москва, ст.Томилино, Лен. жел. дор., дер.2-е Жилино 190». Совпадает все, кроме отчества жены, но это ошибка писаря либо в военкомате, либо в полку. Думаю, что или жена, или писарь в военкомате ошиблись и в дате последнего письма. В августе 1941 полк, в котором служил Кузнецов, именовался 427-й артиллерийский полк, а 68-м гвардейским он стал только 28 апреля 1942г., и значит, с такого адреса жена могла получить письмо только в 1942г.

Главное, солдат не пропал без вести, он погиб. Его точное место захоронения неизвестно, но можно установить район, где были позиции полка в середине мая 1942.

Части РВГК не имели постоянной «приписки». Они использовались для создания огневого превосходства на направлениях главных ударов наших войск, т.е. исходя из обстановки придавались разным фронтам, армиям и дивизиям, поэтому сведений о них мало. Но у нас есть возможность о боевом пути 68-го гв. артполка узнать из воспоминаний тех, кто в нем воевал.

Ю.М.Лотман. Как и Кузнецов, призван в 1939г.: «…Только в Кутаиси нам сообщили, где мы будем служить. Местом службы был назначен 427-й артиллерийский полк под командованием К.Дольста.

…Начало войны догнало нас недалеко от старой границы. В середине ночи мы подошли к Днестру в районе Могилева-Подольского и сразу развернулись. (…) Три дня мы стояли как бы в тылу, не видя перед собой никаких войск. Перед нами была Молдавия, в которой должны были находиться наши войска. Были ли они там — я не знаю, но с той стороны к нам из наших войск никто не пришел. Справа, в стороне Киева, грохотало. Над нами усиленно летали немецкие самолеты, но не бомбили. (…)

Двое суток мы вели непрерывный огонь и удерживались на исходной позиции. Наблюдательный пункт был уже занят, и разведчики и вычислители вместе с командиром батареи прибежали к нам на огневую. Еще полдня мы выдерживали на этой линии. К вечеру второго дня нашей войны было приказано с наступлением темноты отступить на четыреста метров… Затем началось отступление, которое первое время шло достаточно организованно.

Пользуясь тем, что противник ночью не воевал и с заходом солнца прекращал все боевые действия, мы держались принципа: выстоять до захода солнца. Когда наступала южная темная ночь, мы быстро сматывали линию и отходили, сначала на несколько километров, Там развертывались и окапывались, а утром начиналось все снова. Но через несколько дней «юнкерсы» усиленно бомбили небольшую станцию у нас в тылу, а рано утром откуда-то сбоку туда прорвались танки. Это было наше первое окружение. Затем слово «окружение» стало одним из самых употребительных у нас.

Фактически окружением назвать это было нельзя, как слоеный пирог нельзя назвать кренделем. Это было подвижное состояние перепутанных между собою армий, которые все время стремились образовать нечто, что можно было назвать словом из военного учебника — «фронт». Постепенно возобладал совсем другой, не предусмотренный военной теорией принцип: те, кто обладали большей скоростью передвижения, оказывались впереди (так. например, штабы, автомобильные колонны, снабжение и танки оказались дальше всего в тылу), часто совершенно теряя связь с разбросанными воюющими частями. А пехота и артиллерия оставались позади.

У нас были прекрасные пушки и очень хорошие артиллеристы, но положенные нам скоростные тягачи мы потеряли довольно скоро. (…) Мы пользовались сельскохозяйственными гусеничными тракторами, которые мы реквизировали в колхозах и которые давали шесть километров в час, то есть не имели ровно никакой надежды оторваться от противника. 

Именно от этого наша тяжелая артиллерия несла такие большие потери в технике. Все-таки кое-как мы пушки тянули, не бросали их. Мы приспособились подключать к орудию два трехтонных грузовика. По ровному месту и даже в гору дело шло. Но с горы раскатившиеся орудия нажимали сзади на машины и шофера в ужасе бежали рядом со своими грузовиками и управляли рукой или же стояли на крыле. Потом начались дожди. Техника противника начала тонуть в клейком мокром черноземе, и движение фронта замедлилось. Мы, мокрые, проваливаясь в жидком черноземе, проклинали дожди, которые, по сути дела, нам очень помогли.

…Отступление несравнимо хуже наступления, но потери при этом несравнимо меньше. Вернее, они имеют иной характер. При отступлении может «потеряться» целая дивизия. Мы сами неоднократно терялись, то всем полком, то батареей, а то и в одиночку. Ночной драп мучителен бестолковостью, беспорядком, неожиданными натыканиями на неприятеля, неожиданными потерями, непониманием, что надо делать, и полным незнанием ситуации».

На вооружении полка стояли 122-мм пушки с дальностью стрельбы более 20 км. Основными ее целями были скопления живой силы и техники, колонны на марше, артиллерийские батареи, полевые склады, штабы и узлы связи, хорошо укреплённые оборонительные позиции. В случае острой необходимости 122-мм пушки привлекались для борьбы с тяжёлыми танками и САУ противника.

Весной 42-го 68-й гв. артполк, приданный 9-й армии, оказался на южном фасе Барвенковского выступа, который образовался как большой плацдарм на правом берегу Северского Донца в результате зимнего 1941-42гг наступления Юго-Западного и Южного фронтов. В перспективе этот выступ позволял нашим войскам вести наступления на западе в сторону Днепропетровска, на севере – на Харьков, на юге – на Донбасс. Понимали это и немцы.

7 мая 1942 наши войска начали наступление на южном фасе, но успеха не имели. В противовес нашему наступлению немцы готовили операцию «Фридерикус-Юг» по окружению и уничтожению наших войск на Барвенковском выступе, и им это удалось. На 17 мая немецкие войска закончили перегруппировку, заняли исходные позиции и в 3 часа ночи перешли в наступление. Сначала была артиллерийская и авиационная подготовка, после чего пехота и танки противника перешли в атаку при поддержке с воздуха самолетами в двух направлениях – на Изюм и Барвенково. Наша оборона была прорвана. Где-то там, под Изюмом, занимал позиции 68-й гв. артполк и в этот первый день немецкого наступления при артналете погиб Николай Кузнецов. Как хоронили погибших?

Из письма ветерана 68-го гвардейского тяжелого артиллерийского полка РГК Н.А.Ковригина жене погибшего ст. лейтенанта Николая Барзаковского: «17 мая 1942 года мы пережили в районе Изюма тяжелые бои, но отошли на Северский Донец благополучно, держали оборону по реке. В конце июня началось отступление в сторону Старобельска, Сватово, Миллерово. В районе Миллерово нашу 9-ю армию немцы окружили. Мы выходили с боями из окружения. Между Миллерово и Боковской попали под танковый удар. (…) На одном из полей на нас выскочили бронемашины, танки, начался бой. Были даны залпы реактивными 8-м гвардейским полком, но противник прорвался. (…) Мы под огнем укрылись в камышах на берегу реки. Со мной было Знамя полка, ждали до вечера, затем выходили из окружения. Похоронить нам Николая не удалось, точно место гибели я не помню, но это было на территории Ростовской области. Тогда в окружении наш полк потерял свыше 700 человек, отошел за Дон с одним орудием из 36. Это было тяжелое время для нас и нашей Родины».

Вот так. Если удавалось, хоронили на позиции, если же погибали при отходе, то не всегда и хоронили, а те, кто были свидетелями гибели, не могли точно вспомнить это место, т.к. сами плохо представляли, где находятся.

Вообще выход из окружения – это не движение полка единой колонной. Дивизионы и отдельные орудия снимались с позиций и примыкали к отступающим частям. Заканчивалось горючее у тягачей – технику взрывали, а то и бросали, и отходили уже как пехота. Погибали, попадали в плен, пробивались к своим в полосе обороны других армий и направлялись на доукомплектование частей уже этих армий.

В указанном выше донесении пропавшими без вести на участке от Изюма до Миллерово числятся еще шестеро призванных в 1939г. в этот полк раменцев. Вот их судьба:

Гв. сержант Семин Иван Никифорович, командир орудия. 10 июля 42-го был ранен, остался инвалидом. Вернулся домой и работал на фабрике «Красное Знамя». В 1949г. награжден медалью «За отвагу».

Соломатин Николай Михайлович, 1919 г.р., с.Софьино. Из окружения вышел, прошел Сталинград, и пропал без вести там же под Миллерово уже в январе 43-го.

Быков Дмитрий Васильевич, 1917 г.р., с. Фенино. Пулеметчик, из окружения вышел. Далее служил командиром орудия 6 батареи 2 дивизиона 214-го артиллерийского полка 38-й стрелковой Днестровской Краснознаменной дивизии, Дважды награждался орденом Красной Звезды – в августе 1944 и в феврале 1945. Сведений о его гибели нет.

Звонарев Дмитрий Григорьевич, 1918 г.р., д.Заозерье. Мл. сержант, механик – тракторист, из окружения вышел и служил ст. шофером 84-го гвардейского артиллерийского Краснознаменного полка 34-й гвардейской стрелковой Енакиевской Краснознаменной дивизии. В августе 1943 награжден медалью «За боевые заслуги», в октябре 1944 орденом Красной звезды и в апреле 1945 медалью «За отвагу» Сведений о гибели нет.

Швайдак Иван Кондратьевич из Хрипани, старшина, командир огневого взвода и Марков Василий Иванович, уроженец возм. Коломино (в донесении Коломец), красноармеец топослужбы. Никаких сведений об их дальнейшей судьбе нет. Они могли погибнуть в окружении или при выходе из него, могли попасть в плен и там погибнуть. Иван Швайдак домой не вернулся, а о Маркове таких сведений нет.

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 8-496-46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.

Все материалы по поиску без вести павших на сайте http://gorbachovav.my1.ru/

Использованы материалы:

http://www.obd-memorial.ru/html/index.html

http://podvignaroda.mil.ru/?#tab=navHome

http://www.tinlib.ru/istorija/koloss_poverzhennyi_krasnaja_armija_v_1941_godu/p10.php

http://www.ruthenia.ru/lotman/mem1/Lotmanne-memuary.html

http://www.fedy-diary.ru/?page_id=3773

http://www.tankfront.ru/ussr/tbr/tbr-bp/tbr012bp.html

http://don1942.ru/svedeniya-iz-arkhiva-oborony/item/9-armiya-otdelnye-arkhivnye-dokumenty

http://www.molodguard.ru/heroes1160.htm

http://www.e-reading.club/chapter.php/1005568/37/Sokolov_-_Mificheskaya_voyna._Mirazhi_vtoroy_mirovoy.html