РамСпас поиск. Возвращение.

СОЛДАТ КОЛЫШЕВ. ПОГИБ В ПЛЕНУ.

Рядовой Колышев Павел Иванович, 1917 г.р., родился в д. Коняшино. Был призван Раменским РВК 25.08.41 г. Рост 172, темноволосый, особых примет нет. Гражданская специальность – тракторист. Служил в 138 строительном батальоне. Попал в плен 6.10.41 г. в «DORGOB.» (так в карте пленного), возможно Дорогобуж Смоленской обл., он был занят немцами 5.10.41 г. В 40 км. от Луги (Новгородская обл.) тоже есть Дорогобуж, но его можно исключить, т.к. этот район был оккупирован в конце августа 1941 г. При пленении ранен не был.

Фамилия матери (возможно девичья): Наседкина.

В шталаг XI D (321) Эрбке, Германия (стационарный лагерь для военнопленных) поступил 25.10.41г. из Минска. Присвоен лагерный номер 21410. Умер в лагере 28.12.41 г.

В 1943 г. заявление на его розыск подавала сестра, Колышева Лидия Ивановна, жительница д. Коняшино, Раменского р-на.

Это все, что найдено в доступной части Подольского архива. К сожалению, в электронной версии нет оборотной стороны карты пленного, поэтому отражаемая там информация недоступна. В Книге памяти Московской области Колышев Павел Иванович числится пропавшим без вести с ноября 1941 г., но это условная дата, взятая из документов военкомата, а она, зачастую, определялась месяцем, когда терялась связь (письма) с пропавшим солдатом, или спустя несколько месяцев.

Когда находишь пропавших без вести среди умерших в плену, постоянно присутствует мысль, что лучше им было погибнуть в бою. По отношению к советским военнопленным все лагеря отличались особой жестокостью.

Шталаг XI D не был исключением. Он был создан в мае-июле 1941 года, предназначался для содержания советских военнопленных и был рассчитан на 30 000 человек.

Лагерь упоминается в оперативном приказе N 9 начальника гестапо и СД от 21 июля 1941 года в перечне шталагов для деятельности айнзатцкоманд СС на территории Германии.

Первые партии советских военнопленных прибыли в июле 1941 г. и численность лагеря составляла около 8 000 человек, которые содержались под открытым небом.

Две последующие партии пленных, около 4 000 человек, были доставлены в Эрбке в сентябре 41-го. Жили военнопленные в самодельных землянках и шалашах из подручного материала.

С августа по октябрь в лагере действовала айнзатцкоманда СС. Отобранные "неблагонадёжные" военнопленные переводились в особую, отдельно огороженную зону внутри лагеря и впоследствии были отправлены в концлагерь СС Заксенхаузен.

Особая зона лагеря

Последние партии военнопленных, в т.ч. и Колышев, прибыли в октябре из Минска. В ноябре в лагере находилось примерно 14 000 военнопленных и только тогда началось строительство деревянных бараков.

С ноября 1941 по февраль 1942 лагерь был изолирован из-за эпидемии сыпного тифа. За это время от голода, холода и болезней умирают 12 000 военнопленных. 28 декабря умер Павел Колышев.

Впоследствии лагерь 321 (XI D) ликвидируется и становится частью шталага XI В, Фаллингбостель. Но на его территории по-прежнему находятся советские военнопленные.

22 июня 1945 года на кладбище в Фаллингбостель-Эрбке был открыт мемориал умершим советским военнопленным. Он имел вид открытой книги. В 1964 году мемориал был заменён памятником работы скульптора Клауса Зееленмейера. По данным ассоциации "Военные мемориалы" на кладбище захоронено 30094 умерших советских военнопленных.

Знакомясь с материалами о пленных, присутствует постоянное ощущение их полной беззащитности. Человек попадал в условия, при которых человеком его уже не считали. Он был обречен на муки нечеловеческие. Воспоминания прошедших плен очень жестоки своей правдой. Кто-то, наверное, посчитает их преувеличением, но их нужно читать, чтобы понять, что же в человеческой судьбе означало «попал в плен». Из воспоминаний прошедшего плен: «Не смерть является самой тяжкой участью людей, а обесчеловечивание их, низведение их до состояния животного, прежде чем они умрут».

К сожалению, долгие годы, военные и послевоенные, эта тема была закрытой для печати. А ведь речь шла о миллионах советских солдат и офицеров. Да, были и трусость, и предательство, но в подавляющем большинстве вовсе не по своей воле они попадали в плен.

К середине июля 1941 г. из 170 советских дивизий 28 оказались в окружении и не вышли из него, 70 понесли серьезные потери.

Осенью 1941 г. под Вязьмой в окружение попали 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 отдельный артиллерийский полк и полевые управления четырех армий. В брянском котле оказались 27 дивизий, 2 танковые бригады, 19 артиллерийских полков и полевые управления трех армий.

Большинство солдат и офицеров в этих «котлах» были либо убиты, либо взяты в плен. Их ли в этом вина?

Но самое трагичное в том, что свои приравняли их к предателям, а враг уничтожал как «большевицкую заразу». Они попадали между двух жерновов.

Вот выписка из приказа № 270 от 16 августа 1941 года Ставки Верховного Главного Командования Красной Армии: «Можно ли терпеть в рядах Красной Армии трусов, дезертирующих к врагу и сдающихся ему в плен… Нет, нельзя! Если дать волю этим трусам и дезертирам, они в короткий срок разложат нашу армию и загубят нашу Родину. Трусов и дезертиров надо уничтожать.

Обязать каждого военнослужащего независимо от его служебного положения потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться в плен — уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи».

Казалось бы все правильно, война! Но беда в том, что приказ №270 огульно, без разбирательства и учета конкретных условий обвинял каждого, кто попал в руки врага, в тягчайшем преступлении - предательстве. А семья была заложником.

Глава политуправления Красной Армии Лев Мехлис, властный самодур, поспешил издать свою директиву. В ней говорилось: «Каждый, кто попал в плен, - изменник Родины… лучше покончить жизнь самоубийством, чем попасть живым в руки врага».

Теперь немецкие документы. Распоряжение об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных от 8.09.41г.: «Большевизм является смертельным врагом национал-социалистской Германии. Впервые перед немецким солдатом стоит противник, обученный не только в военном, но и в политическом смысле, в духе разрушающего большевизма. Борьба с национал-социализмом привита ему в плоть и кровь. Он ведет ее всеми имеющимися в его распоряжении средствами: диверсиями, разлагающей пропагандой, поджогами, убийствами.

Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение с ним, как с честным солдатом в соответствии с Женевским соглашением».

Вот так! Особо стоит сказать о комиссарах. Процитирую «Указания об обращении с политическими комиссарами» от 14.5.41: «Их надлежит немедленно, то есть прямо на поле боя, отделять от всех остальных военнопленных. Это необходимо, чтобы лишить их всякой возможности оказывать влияние на взятых в плен солдат. Комиссары в качестве солдат не признаются; никакая международно-правовая защита к ним не применяется. После произведенной сортировки их надлежит уничтожить». Вот как враг оценивал их значение, даже в плену они представляли угрозу рейху! А на родине семьи попавших в плен комиссаров и командиров подлежали репрессиям вплоть до высылки в малонаселенные районы Сибири.

В течение войны в плену оказались около 5,24 миллиона советских солдат, из них 3,8 миллиона попали в плен в первые ее месяцы. И все они предатели? Вот что писал в отчете о ликвидации Белостокского котла немецкий генерал Герман Гейер: «Мы не наблюдали массовой капитуляции. Однако число пленных было огромно... несмотря на то, что в некоторых случаях они сражались весьма мужественно и ожесточенно... Все русские отряды от границы до Минска не капитулировали, но были рассеяны и уничтожены».

Они все погибли за Отечество, и убитые на поле боя, и умершие в плену.

Копии найденных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.