РамСпас поиск. Возвращение.

СОЛДАТ ЛОЗИКОВ. УМЕР В ПЛЕНУ.

Установление судьбы пропавшего без вести может начаться и от обратного, т.е. от документов, устанавливающих время и место его смерти. Так случилось и с Лозиковым Анатолием Алексеевичем, 26.12.1912 г.р., уроженцем д. Новохаритоново. Умер 8.03.1943г. в шталаге VIA (г. Хемер, Германия).

Его лагерная карта была обнаружена в ходе поиска совсем другого человека.

В 1958 г. в Министерстве обороны был составлен очередной список умерших в плену тех солдат, кто числился пропавшим без вести или сведений о которых не было. Может быть в архивах военкомата эти документы есть, может быть эта информация передавалась близким погибших, но в Книге памяти Московской области по Раменскому району сведений о Лозикове А.А. нет. Мы хотим вернуть его в увековеченную память.

Установить часть, в которой служил Лозиков не удалось, но исходя из обстановки, в которой он попал в плен, наверное это и не так важно. Из карты пленного ясно, что был он рядовым пехотинцем и попал в плен 1.07.1942 в Севастополе. Так что это за день в поистине героической обороне города? Первый день после окончания организованного сопротивления. Пожалуй, самое трагичное, героически трагичное время обороны.

В отличие от Одессы, которую эвакуируемые войска покинули организованно, Приморская армия и части Береговой обороны флота в количестве около 80 тысяч человек были оставлены в Севастополе сражаться до последнего. В том числе около 36 тыс. раненых. Когда закончились боеприпасы, большинство из них попали в плен.

Я не историк, поэтому не стану рассуждать о причинах возникновения такой ситуации и обоснованности принятых решений.  Но, пожалуй, стоит процитировать адмирала Ф. С. Октябрьского. «В конце июня … блокада достигла наивысшего предела. Даже подводные лодки не были в состоянии достигнуть берегов Севастополя, а о достижении их надводными кораблями и говорить не приходилось. В этих условиях встал вопрос, как быть? Если эвакуировать армию, то были бы потеряны армия и флот… В конечном счете была потеряна армия, но сохранен флот».

Частичная эвакуация все-таки была проведена. В ночь с 30 июня на 1 июля двумя подводными лодками и 14 транспортными самолетами «Дуглас» было вывезено 600 человек старшего командного состава армии, флота и города. В последующие дни количество вывезенных на сторожевых катерах, тральщиках подводных лодках, буксирах и других плавсредствах выросло до 3015 человек. И все. Эвакуация собранных на 35-й батарее (мыс Херсонес) двух тысяч старших командиров на прибывших в ночь с 1 на 2 июля сторожевых катерах и быстроходных тральщиках фактически не удалась.

Но даже оставшись без боеприпасов, без надежды на получение помощи, сопротивление продолжалось. 12 июля под скалами 35-й береговой батареи были взяты в плен последние 120 защитников Севастополя. Хотя отдельные группы бойцов и командиров продолжали попытки прорваться в горы до 17 июля.

Документов за этот период в архивах практически нет. Только воспоминания участников. Младший сержант Г. Вдовиченко: «С утра 1 июля я оказался в 35-й батарее. В конце дня на батарее началась мобилизация всех здоровых бойцов и командиров для контратаки. На выходе из батареи каждому, кто не имел оружие, давали винтовку, патроны и одну гранату на двоих. Каждый тридцатый, независимо от воинского звания, назначался старшим группы - командиром взвода. Атаку поддерживал счетверенный пулемет на автомашине, ведя огонь через головы атакующих. Противник не ожидал такой яростной атаки и откатился на несколько километров». Эта серая, выгоревшая, почти поголовно белеющая бинтами, что-то ревущая масса производила такое жуткое впечатление, что изрядно выдохшиеся за день немецкие роты... просто бежали.

Старшина 1-й статьи Смирнов вспоминал: «У 18-й береговой батареи на мысе Фиолент к ночи этого дня скопилось множество бойцов и командиров из разных частей. Какой-то полковой комиссар организовал группу прорыва к 35-й береговой батарее. Бежали люди с винтовками без патронов молча, без «Ура». Немецкие прожектора освещают. Вражеские автоматчики длинными трассирующими очередями вырывают целые куски прорывающихся».

Полковник Д. И. Пискунов впоследствии по этому поводу сказал так: «Я хочу поделиться общим настроением наших участников обороны, которые оказались в плену. Общее настроение было такое - нас сдали в плен. Мы бы еще воевали и дрались. Я наблюдал людей. Ведь многие люди плакали от обиды и горечи, что так бесславно кончилась их жизнь, вернее служба в армии». Где в этой массе сражающихся, умирающих, растерянных людей был Лозиков? Теперь уже об этом не скажет никто.

Большинство наших воинов, попавших а плен, впоследствии погибли. Комиссары, коммунисты, евреи по мере их выявления расстреливались на месте, либо в сборных и фильтрационных лагерях. 

После неимоверных мучений в шталаге VIA (г. Хемер, Германия) закончил свою жизнь и солдат Лозиков.

В лагере советские заключенные, признанные трудоспособными, должны были восстановить силы для работы в качестве рабов в штольнях Рурской области. Их жизнь была постоянной борьбой за существование. Инструкции предписывали содержать советских пленных «примитивнейшим образом» и под строгим надзором, «противодействовать любой недисциплинированности» и «стрелять незамедлительно, с твердым намерением попасть в цель», если пленный пытался бежать.

«Рабочий ресурс советского военнопленного» был цинично рассчитан на пять месяцев.

Те, кто не в состоянии были больше работать, отсылались из штолен обратно в лагерь и к ним относились как к отработанному материалу.

Медицинское обеспечение советских военнопленных, часто страдавших туберкулезом и другими заболеваниями, было из-за недостатка продуктов и медикаментов ужасным или вообще не проводилось. Смертность достигала ужасающих масштабов.

Бараки находились в плачевном состоянии. Летом в них было невыносимо жарко, а в прохладное время года холодно и влажно. Заключенных мучили паразиты в постельном белье и одежде.

Питание состояло из кофейного напитка, плохо пахнувшего водянистого супа с брюквой и нечищенной картошкой, не более 250 грамм хлеба в день, иногда немного маргарина, простой колбасы или патоки. Заключенные из стран Западной Европы и Польши могли получать посылки из дома. Советские нет. Ужасные сцены разыгрывались при выдаче пищи, когда охранники жестоко избивали заключенных, которые второй раз становились в очередь, чтобы получить еще одну порцию пищи.

Первые умершие были похоронены на отдельном участке муниципального лесного кладбища. В начале 1942 года лагерное начальство приказало из-за многочисленных смертей заложить рядом с евангелическим кладбищем на улице Хёклингзер Вег "Русское кладбище", на котором были похоронены в массовых захоронениях более 3 400 человек.

Весной 1943 года на холме Дуло было заложено еще одно кладбище. Вероятнее всего именно там и был похоронен Анатолий Алексеевич Лозиков.

Трупы раздевали, заворачивали в бумагу и везли на открытой повозке через город на кладбище, где хоронили тело к телу в три ряда. Как установлено, в Хемере страшной смертью погибли в общей сложности от 8000 до 9000 преимущественно советских заключенных. После войны оба кладбища были преобразованы в места захоронения военнопленных и содержались в достойном состоянии. На кладбище на улице Хоклингзер Вег стоит памятник 1967 года вместо мемориала, отлитого бывшими советскими военнопленными из бетона в 1945 году. На холме Дуло возвышается разработанный по проекту советских архитекторов и открытый в октябре 1945 года памятник.

Кладбище советских соеннопленных 1943 г

Кладбище сегодня

В 1995 году Бундесвер в сотрудничестве с "Рабочей группой шталаг VIА" открыл небольшой музей с выставкой о страданиях и смерти заключенных.

Ежегодно 14 апреля в годовщину освобождения концлагеря проводятся торжественные поминовения у мемориала.

Территория бывшего лагеря сегодня

Теперь солдат Лозиков Анатолий Алексеевич может вернуться. В Книгу памяти, в нашу память. Как погибший в боях за Отечество.

Копии найденных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.