РамСпас поиск. Возвращение

ВЕТХОВ И СКУРАТОВ. ПОГИБЛИ В МАСЮКОВЩИНЕ

Из Книги памяти Московской обл.:

Что сразу бросается в глаза – это несоответствие номера лагеря и места гибели Скуратова. Шталаг 352 размещался на окраине Минска в Масюковщине. Там же хоронили и умерших. А главное, тому есть документальное подтверждение.

В начале 1945г. в Управление по учету погибшего и пропавшего без вести сержантского и рядового состава Красной Армии поступили 6 томов со списками военнопленных, погибших в Шталаге 352. 

Есть в нем и Скуратов Борис Дмитриевич. Год рождения не указан, но есть адрес: Ленинская ж.д., ст. Быково, Советская ул., д.13, кв.8. Причина смерти не указана, есть только дата – 19.11.41. В список внесен согласно «медальонной записи». Видимо, Скуратов сумел сохранить «смертный» солдатский медальон, по которому и опознали его труп. А значит, умер он не в лазарете, а в бараке. Скорее всего, от истощения. В списке на одной странице с ним еще 6 человек. Четверо умерли от истощения. К сожалению, никаких других документов по Скуратову нет, поэтому ни место службы, ни время и место пленения неизвестны.  

Найти место гибели Дмитрия Ветхова было непросто, так как в архиве в документах пленного он числится как ВетКов, да еще и ДИмитрий. Из лазаретной книги лагеря: «Русский, рядовой, Ветков Димитрий Яковл., номер пленного 32720. 1904 г.р., призван из запаса. Адрес: Московская обл., Раменский р-н, Ильинка. Женат, столяр. В лазарет поступил 15.08.42 с диагнозом «острая пневмония». Текст описания болезни написан от руки крайне неразборчиво, но там есть дата «16.08». При обработке карты датой смерти записали 15.08.42, но могу предположить, что это все-таки 16.08.

В 1946г. заявление на розыск мужа подавала Кононова Анна Матвеевна, жившая по адресу: Ленинская ж.д., ст.Ильинская, ул.Рабочая, 16. С ее слов, Дмитрий Ветхов родился в 1904г. в д.Власонино или Власокино Коробовского р-на Московской обл. Был призван 30.08.41, писем не было, поэтому она не смогла сказать, в какой части муж воевал. Эта информация есть в Книге памяти. Насколько она достоверна, сказать не могу. Возможно, ее составители имели какие-то основания для этого. Не знаю только, почему Ветхов был признан пропавшим без вести в апреле 1942г.

Если Дмитрий Ветхов действительно служил в 975-м артиллерийском полку 8-й стрелковой дивизии (бывшая 8-я дивизия народного ополчения), то в плен он попал, скорее всего, в первой половине октября 1941 г., когда 8-я дивизия погибла в «вяземском котле».

Вернее самих участников тех боев о них не расскажет никто.

Горемий Черный студент МГУ. «30 сентября немцы начали операцию "Тайфун" - наступление на Москву. Фронт был прорван, между войсками 24-й и 43-й армий образовалась брешь. 2 октября 8-я дивизия была передана из 32-й в 24-ю армию с задачей передислоцироваться в район деревни Уварово Смоленской области и там задержать противника, вклинившегося между отступающими армиями...

Поднятая ночью по тревоге, наша батарея после многочасового переезда вечером заняла огневые позиции. Стомиллиметровые пушки-гаубицы чехословацкого производства окопаны, замаскированы сетками. Снаряды очищены от слоя застывшей заводской смазки, подготовлены заряды - мешочки с порохом. Предстоял первый бой.

Рано утром гул канонады накатился ближе, стали различимы отдельные разрывы снарядов и треск пулеметных очередей. Мы - на закрытой позиции. Позиция действительно закрытая: вид вперед закрыт крутым косогором. И вдруг, еще до начала нашей стрельбы, ошеломляющая весть: на командном пункте впереди нас убиты командир дивизиона и командир взвода управления одной из батарей.

Трудно описывать последующие немногие дни боев. Наша первая закрытая позиция была и последней, все следующие выстрелы были сделаны прямой наводкой и под почти непрерывным обстрелом. Часть батарей полка была утрачена уже в первый и второй день боев. К середине третьего дня последними сохранившимися в полку орудиями были два орудия нашего взвода. Лишь двум орудийным расчетам вместе с орудиями удалось уйти в лес от шквального шрапнельного и минометного огня наступающих немцев. Облачками разрывов было покрыто все небо, шрапнель и осколки мин и снарядов косили солдат, бегущих по полю и сидящих в кузовах автомашин с орудиями на прицепе.

Мы заняли позицию на опушке леса, развернув орудия в сторону ближайшей деревни, где уже были немцы. На время стрельба прекратилась, только стонали раненые. Вокруг нас собралось много пехотинцев, они тоже занимали оборону, помогали нам.

Первым орудием командовал аспирант-биолог Кирилл Воскресенский (после войны - доцент биофака, известный ихтиолог), наводчиком у него был Игорь Степанов. Командир нашего второго орудия - аспирант-биолог Борис Татаринов - погиб при нашем передвижении к лесу, поэтому командовал орудием я, наводчик.

Здесь, на опушке леса, после двух дней, полных ужаса и отчаяния от бессчетных смертей вокруг, от сознания беды и бессилия предотвратить ее, я испытал состояние, которое, пожалуй, за все последующее время на войне мне не пришлось испытать вновь.

Решив, очевидно, что с сопротивлением русских здесь покончено, немцы начали вытягиваться из деревни. Автомашины с солдатами, колесно-гусеничные тягачи с прицепленными орудиями выползали на дорогу огромной шевелящейся темно-серой змеей. Мы не открывали огонь, пока эта змея не сделалась длинной-длинной. Помню дрожь в руках, когда я, глядя в панораму прицела, вращал рукоятки, наводя орудие на цель. Заряжающий - студент-историк Витухновский, черноволосый, в очках, в надвинутой на большие уши пилотке, то нервно выпрямлялся, то приседал на своем месте, все остальные номера застыли в ожидании команды.

И вот - выстрел. Я снова прильнул глазом к панораме: перелет. Меняю прицел, командую Витухновскому. И свершилось - разрыв посреди колонны. Неописуемо это чувство восторга, смешанного с исступленной злобой: вот вам! Скорей, скорей еще раз; почему Витухновский так медлит? "Что ж ты?" - ору во все горло. А он не виноват - у нас и снаряд не унитарный, и замок не автоматический. Замковому замок открыть надо, Витухновскому снаряд вставить (а в нем чуть ли не пуд!), заряд с порохом вложить, потом замковый замок закроет и только тогда - выстрел. И все-таки пусть не так часто, как хочу, еще выстрел, и еще, и еще. И все куда надо. Рядом добавляют туда же Кирилл с Игорем.

Едва ли больше полутора десятков выстрелов успели мы сделать тогда из нашего орудия. Немцы открыли в нашу сторону огонь из минометов, включились и их орудия. Вскоре вокруг опять был огонь и грохот разрывов, едкий удушающий дым, крики и стоны раненых.

Мы отошли вглубь леса, перевязали раненых, похоронили убитых - не всех, много их осталось на опушке; да простят они нас. У пушек сняли замки и закопали их в стороне, сами орудия столкнули в овражек с небольшим ручьем, я снял с прицела панораму - его оптическую часть - и как мое личное оружие положил в вещмешок. Раненых погрузили в оставшуюся еще на ходу машину, туда же села медсестра и по лесной дороге машина пошла на восток. Помню, я перевязывал раненного в спину окровавленного ополченца - студента-историка Баумана. Он тоже был в той машине. Уже в конце 1970-х, Бауман приехал из Ростова в Москву на встречу ветеранов 8-й дивизии. Судьба раненых оказалась трагичной: через полчаса после отправления машины они попали к немцам. Тяжелых немцы добили; тех, кто мог передвигаться, пленили. Сам Бауман попал в Бельгию, участвовал там в сопротивлении. Выжив в плену и, возвратясь в отчий край, продолжил свой крестный путь уже в своих родных лагерях. Как предатель! Такая же судьба постигла многих и многих!».

Может и Ветхов был в той же машине? А может, попал в плен на поле боя или скитаясь по лесам в попытке выйти к своим. Из почти 10 тысяч бойцов из окружения вышли всего около полутора тысяч.

Далее и у Скуратова, и у Ветхова был одинаковый путь. Пехота с переднего края направляла пленных на какой-то сборный пункт полка, оттуда уже большими командами на такие же пункты дивизии, армии. У воевавших немецких частей, конечно же, не было предусмотрено питание пленных, поэтому их не кормили на маршах, редко кормили в сборных пунктах чем-нибудь с окрестных полей – просто варили похлебку. Если позволяли конвоиры, пленных подкармливали жители сел, по которым они проходили, а пили просто из луж, если они были. 

Учета пленных на этих маршах практически не было, поэтому немцы без сомнения добивали раненых и ослабевших, если они замедляли движение колонн или отставали. Эти погибшие останутся безвестными навсегда.

Борис Скуратов и Дмитрий Ветхов дошли до Масюковщины. Ужасающая антисанитария, голод, холод и практически никакого лечения - вот основные причины гибели пленных в лагере. В лазарете медицинский персонал состоял из врачей попавших в плен госпиталей и медсанбатов. Они делали все, что могли. Но что было в их силах! В достаточном количестве не было ни лекарств, ни медицинских инструментов, ни элементарных бинтов.

Даже сами немцы признавали бедственное положение пленных. Приведу один документ. «Берлин, 10 июля 1941 г. Канцелярия Розенберга. Постановление от 14 июля 1941 г. № 170. Отчет о лагере для военнопленных в Минске.

В лагере военнопленных в Минске, расположенном на территории размером с Вильгельмплац, находится приблизительно 100 тысяч военнопленных и 40 тысяч гражданских заключенных.

Заключенные ютятся на такой ограниченной территории, что едва могут шевелиться и вынуждены отправлять естественные потребности там, где стоят.

Этот лагерь охраняется командой кадровых солдат по количеству составляющих роту. Такая недостаточная охрана лагеря возможна только при условии применения самой жестокой силы.

Военнопленным, проблема питания которых с трудом разрешена, живущим по 6-7 дней без пищи, известно только одно стремление, вызванное зверским голодом, - достать что-либо съедобное.

Гражданские заключенные в возрасте от 15 до 50 лет происходят из Минска и его окрестностей. Эти заключенные питаются, поскольку они из Минска, благодаря своим родственникам. Питанием обеспечены, конечно, только те, у которых есть родственники, тянущиеся длинными рядами с утра до вечера к лагерю пленных. Ночью голодные пленные нападают на тех, кому приносят передачу, чтобы силой добыть себе кусок хлеба.

Единственным доступным средством недостаточной охраны, день и ночь стоящей на посту, является огнестрельное оружие, которое она беспощадно применяет».

Соответственно огромной была и смертность. После освобождения лагеря специальная комиссия обнаружила 197 могил, в которых, по ее предположению, были похоронены около 80 тыс. человек.

На бывшей территории лагеря останки павших находят и сейчас. В мае 2016 г. солдатами 52-го отдельного специализированного поискового батальона были обнаружены и эксгумированы костные останки 147 военнопленных Шталага 352 Масюковщина. Были найдены и 8 «смертных» солдатских медальонов. Прочитать удалось только три. 

Найденные родственники этих трех погибших присутствовали при перезахоронении останков.

На мемориале в Масюковщине ведется книга памяти, в которой есть фамилия Бориса Скуратова.  Дмитрия Ветхова (Веткова) в этой книге нет.

Ищите своих близких!

Копии архивных документов находятся в МУ РамСпас. Тел. 8-496-46-50-330 Горбачев Александр Васильевич.

Все материалы по поиску без вести павших на сайте http://gorbachovav.my1.ru/

Использованы материалы:

http://www.obd-memorial.ru/html/index.html

http://podvignaroda.mil.ru/?#tab=navHome

https://pamyat-naroda.ru/

http://www.edu-sok.ru/upload/Hisamutdinova%20R_R.pdf

http://tube.by/index.php?option=com_ag_vodmatvil&view=video&cid=42712&Itemid=15

http://www.astronet.ru/db/msg/1205705/sitnik.html

http://minsk-old-new.com/minsk-3312-ru.htm

http://www.minsk-old-new.com/minsk-3311.htm

http://minsk-old-new.com/minsk-3310-ru.htm

http://gallery.ru/watch?ph=bcaV-eQ76q